Рочен упрямо сжал губы. Пусть Герден – монарх, но не имеет никакого права запрещать ему видеться с другом, который скоро уйдет за грань.
– Я должен перед тобой отчитаться, в чьей постели мне приспичило полежать?
Голубые глаза доктора словно покрылись прозрачным льдом.
Но Герден посмотрел в сторону и зябко передернул плечами.
– Не люблю холод. – Признался он, натягивая капюшон до кончика носа. – И не люблю северянок. Несмотря на красоту и стать, в постели они скучны, а в жизни слишком медленно соображают. Как сказал бы господин Верус-старший, такие лошадки хороши для длинных дистанций, но в спринтерских гонках приходят последними. А еще им нужен лидер, за которым нужно нестись вперед, чтобы в конце гонки нагнать его и, последним усилием, обойти.
– И к чему эта речь? Что, по-твоему, я опять не понял?
– Все ты понял. Но так боишься сказать самому себе правду, что на твою невозмутимую рожу противно смотреть. Какой длинный день! Кажется, еще немного, и над горами заиграет малиновыми красками новый рассвет. Только утренний мороз самый злой, и у меня в тонких ботинках замерзли ноги. Рочен… может, все-таки додумаешься пригласить своего Короля домой на чашку горячего молока?
– Простите, Ваше Величество, но дом моих предков слишком мал, чтобы принимать в нем венценосную особу. Сами понимаете, моя семья небогата и не имела возможности выстроить достойные Вашего внимания хоромы. Быть может, отвезти Вас во дворец?
– Рочен, тебе не говорили, что ты – та еще язва? Значит так… моя монаршая особа желает почтить вниманием семейство Рейво. И если ты не хочешь, чтобы твои родители упали в обморок от счастья, пусти меня в дом по-тихому. Я посижу в твоей комнате, а ты погреешь мне молока.
– Как Вам будет угодно. – Рочен обошел Короля и поднялся на крыльцо. Открыв дверь своим ключом, он приложил палец к губам и пропустил Гердена в маленький холл.
Тот быстро нырнул в тепло и замер в темноте, скинув с головы капюшон.
– Экономите свет? – Шепотом спросил он Рочена, на ощупь повесившего на вешалку свою куртку.
– Экономлю нервы своих предков. – Также тихо ответил доктор. – Не раздевайся и иди за мной. Осторожно, лестница узкая и без перил.
Когда они поднялись в комнату, Герден снова набросил капюшон.
– Как же тут можно жить? Рочен, ты – пещерный человек и холод тебе нипочем?
– Прости. – Доктор подошел к окну и закрыл распахнутую форточку. – Забыл закрыть.
– Так торопился на свидание, что не испугался выморозить дом?
– Набрось на плечи одеяло. – Рочен схватил толстое шерстяное покрывало и накрыл им Короля поверх шубы. – Сними ботинки, я дам тебе носки. Правда, я их уже надевал… но других нет.
Герден засмеялся и, скинув ботинок, протянул Рочену ногу. Тот присел на колено и коснулся ладонью ступни.
– Ты решил заболеть? – С изумлением спросил он и быстро надел носок. – Разве можно гулять по морозу в тонкой летней обуви? Давай вторую ногу…
– Сейчас я похож на героиню одной детской сказки с большим взрослым смыслом. – Сказал Король. – В ней принц, имеющий проблемы с распознаванием женских лиц, пытался найти свою возлюбленную по размеру туфельки. Рочен, моя нога потерялась в твоем огромном носке.
– Значит, Вы – не моя избранница. – Невозмутимо сказал доктор и встал на ноги. – Пойду, растоплю внизу камин и согрею… Вам сделать пунш или молоко?
Постепенно в комнате стало тепло, а потом – жарко. Герден сначала снял одеяло, а потом – шубу, Постепенно в комнате стало тепло, а потом – жарко. Герден сначала снял одеяло, а потом – шубу, оставшись в одной рубахе. Той самой голубой, в которой был на венчании. Подложив под локоть подушку, он вытянулся на кровати и, прихлебывая пунш, смотрел на Рочена, устроившегося в оконном проеме.
– Тебе никто не говорил, что ты – большой ребенок, до сих пор верящий в сказки о добре и зле?
Рочен хмыкнул и, подняв над головой руку, приоткрыл форточку. Достав сигарету, он поднес к ней зажигалку. Выпустив в холодный воздух струйку белого дыма, пожал плечами.
– Нечто подобное сказал Рик. Знаешь, Герден, иногда мне кажется, он чем-то похож на тебя: порывистый, нетерпеливый, с перепадами настроения. И очень умный.
– Жалеешь, что этот парень – не твой сын?
– Нет. Наверное, нет. У каждого – свой путь.
– Твоим путем было служение Лайсину? Ты все-таки ходил к нему домой.
– Да, Герден, ходил. У изголовья его кровати уже стоит смерть. Жаль, что когда все можно было исправить, я не знал о его увлечении наркотиком… Но ты, близкий друг, который был рядом, почему не разглядел поселившееся в душе Лайсина разочарование?