— Оставь свои страхи, Маргарита. Вспомни, ведь при дворе, помимо меня, служит немало гугенотов, и все мы выполняем свои обязанности честно, не за страх, а за совесть. Еще не было такого случая, чтобы наша служба вызвала недовольство короля. Он никогда не хмурит брови, разговаривая с нами. Напротив, как-то на днях он улыбнулся мне и сказал, что скоро пригласит в Марли.
И опять он не сказал всей правды. Людовик весело поинтересовался, скоро ли он обзаведется женой, которая будет сопровождать его, ибо великолепнейшие условия для отдыха в Марли благоприятствовали именно семейному блаженству. Но не только король делал ему прозрачные намеки о необходимости подыскать себе жену. При каждом посещении Мануара отец проявлял в этом вопросе все большую настойчивость. Среди всех его друзей лишь одна Сюзанна ни в шутку, ни всерьез не говорила о том, что ему следует жениться. Она понимала, что навсегда останется недостижимой мечтой для Огюстена, который, не раздумывая, женился бы на ней, если бы судьба даровала ему такую возможность. И опять он горько сожалел о том, что никогда не сможет жениться на Маргарите. Но зато он никогда не позволит ей выйти замуж за кого-то еще, потому что она стала неотъемлемой частью его жизни.
На какое-то время тревоги Маргариты улеглись. Но несколько недель спустя случайная встреча вновь оживила все ее былые страхи. Как-то вечером она вышла на балкон подышать свежим воздухом и заметила, что Огюстен прощается с одним из своих таинственных посетителей. Его лица она так и не увидела, но в его походке было что-то очень знакомое, когда он, переваливаясь с ноги на ногу, скрылся в темноте.
— Ты все еще не спишь, моя любовь? — проговорил, улыбаясь, Огюстен, поднимавшийся по лестнице. — К сожалению, дело моего гостя отняло больше времени, чем я ожидал.
— Еще один промотавшийся дворянин?
— Сейчас в моду при дворе вошла очень азартная и опасная игра, на которой все буквально помешались. Называется она «гокка», и состояния в этой игре проигрываются и выигрываются в течение нескольких секунд. Не трудно предвидеть, скольких людей она доведет до полного разорения.
Прошествовав впереди Огюстена в спальню, Маргарита ни словом, ни жестом не выдала того, что от нее не ускользнул истинный смысл его уклончивого ответа. Он не солгал ей, употребив аллегорию, однако к нему приходил в этот вечер не дворянин. Она узнала эту закутанную в плащ фигуру: это был ее ткач, Пьер Оунвиль, известный Маргарите как ревностный гугенот. Ее охватила паника. Похоже, что Огюстен играл в свою собственную игру, которая была куда более опасна, нежели «гокка». И ее внезапно осенило: единственной католичкой в доме была она. Все слуги Огюстена исповедовали протестантскую веру.
Вскоре после этого происшествия, опять-таки вечером, дворецкий объявил о прибытии Жака Фреснея. Обрадованные хозяева встретили его в гостиной, усадили в кресло у камина и приказали подать лучшего вина. Однако Жак огорчил друзей дурными вестями, касавшимися его и Сюзанны.
— Я только что получил худшее назначение в своей жизни, — мрачно сообщил Жак, даже не пытаясь скрыть своего подавленного настроения. Вся каша заварилась из-за нехватки воды для Версальских фонтанов, которые переставали действовать в длительную засуху. Вдобавок к этому Людовик всегда придерживался правила не держать свои полки без дела, если они не воевали или не участвовали в почти бесконечных маневрах. Эти две причины и послужили основой для его решения изменить течение реки Юры и обеспечить Версаль дополнительным количеством воды. Колоссальная работа требовала многих тысяч рук. И если раньше в роли землекопов пришлось выступить швейцарским гвардейцам, которые углубили и расширили огромный пруд перед южным крылом дворца, то теперь предстояло потрудиться и пехотным полкам. Жак был назначен в один из таких землеройных полков и скоро должен был отбыть к месту работ.
— А как же Сюзанна? — спросила Маргарита. — Сможет ли она поехать с тобой?
— Ей там негде будет остановиться, — с раздражением ответил Жак. — Все солдаты и офицеры должны жить в огромном палаточном лагере. Из всех городов ближе всего к тому месту находится Шартрез, где у нас с Сюзанной нет ни родни, ни знакомых. Мы решили, что она будет проводить большую часть времени в Париже, где у нее, по крайней мере, нет недостатка в друзьях, к тому же и Версаль недалеко.
— Мы будем часто навещать ее, — пообещала Маргарита, — да и ты будешь приезжать в отпуск.
— Как ты считаешь, много ли времени займет сооружение нового канала? — спросил Огюстен.