То, что в тот день Ричард задерживался, не особенно взволновало Розу. Такое часто случалось. Жасмин всегда ложилась спать рано. Ужин ей приносили в постель на подносе, и когда Ричард отсутствовал, Роза приказывала, чтобы и ее ужин приносили в спальню бабушки. Затем она читала вслух одну главу из какого-нибудь романа, и к концу этой главы веки Жасмин начинали смыкаться.
Вечер, как всегда, тянулся неспешно. Роза долго сидела с книгой, пока чтение вконец не надоело ей. Тогда она отложила роман в сторону и вышла в душную, наполненную ароматом цветов, августовскую ночь прогуляться по аллее до ворог в надежде увидеть фонари приближающейся кареты Ричарда. Однако везде царила непроницаемая густая тьма. Какое-то необъяснимое предчувствие несчастья нарастало в ней и, в конце концов, захватило так сильно, что, вернувшись в дом, она не могла заставить себя раздеться и лечь спать. Было уже далеко за полночь, когда со стороны ворог послышался топот копыт одинокой лошади, но не упряжки, везущей карету. Она тут же метнулась в зал и оказалась у двери раньше, чем подоспел дворецкий. На пороге стоял курьер из английского посольства с письмом. Разорвав конверт, Роза прочитала одну строчку, написанную в спешке, ломаным почерком: «Не жди меня в течение трех дней. Р.»
— Что случилось в Париже? — спросила она курьера, который ждал ответа.
— Толпа напала на Тюильри, и была страшная резня. Кровь лилась рекой, мадам! Лорд Истертон наблюдал все собственными глазами. Он был там, но не получил ни единой царапины.
— А что с королевской семьей?
— Они целы и невредимы, но их заперли в помещении с железными прутьями на окнах в Школе верховой езды. Это было сделано для их же безопасности. Вся мужская прислуга убита — от поваров до дворецких. Погибло много придворных, солдат и гражданских лиц. Сегодня в Париже валялось трупов больше, чем на поле боя после сражения.
Ожидание казалось нескончаемым. Вечером третьего дня Ричард вернулся, растрепанный, грязный и небритый. «Похоже, что у него не было времени подумать о себе», — с жалостью подумала роза. Рукав его нового зеленого сюртука был разорван и запачкан пятнами крови. Он обнял жену за талию и повел в малиновый зал. Там Ричард в изнеможении рухнул в кресло и, поставив локти на колени, охватил голову руками.
— Боюсь, что король и королева обречены… — проговорил он хриплым голосом. — Вместе с детьми и мадам Елизаветой их бросили в Тампль.
Не веря своим ушам, Роза уставилась на него. Леденящий ужас проник в ее сознание и сковал по рукам и ногам. Язык отказывался повиноваться, но все-таки через минуту она положила руку Ричарду на плечо и кое-как произнесла:
— Неужели нет никакой надежды?