— Здесь два миллиона. Где девчонка? — напористо сказал тот.
— А где Маргарита Николаевна? Дело в том, что я отдаю ребенка не за два миллиона, а за двести тысяч.
— Ты, вы это чего? — искренне удивился человек с кейсом.
— Ну, во-первых, я не тот, который с вами договаривался вчера. Тот, другой, с вами договаривался в другом месте и за другую сумму. Те ваши соратники, которые поехали на встречу с другим, возможно и имеют в чемодане два лимона. А у вас их нет… Итак, где Маргарита Николаевна?
— Ее здесь нет.
— Так, давайте ее сюда, иначе вы не получите девчонку.
Человек, чуть повернув голову, что-то прошептал лацкану своего пиджака. Все ясно, там у него микрофон и радиомодуль, динамичек запрятан в ухо.
— Она готова с вами встретиться здесь через…
Не давать им не секунды, чтобы навязать свою волю.
— Через четверть часа. Хватит?..
Человек снова пообщался со своим лацканом.
— Четверти часа хватит.
Шрагин пошел назад, чувствуя спиной страх. Ведь он блефовал. Настоящий похититель всегда ставит на кон жизнь похищенного, в этом его сила. И только, когда Шрагин вскарабкал на гребень карьера, спинной страх отпустил его. Чтобы через несколько секунд снова вернуться. На прежнем месте ни Ани, ни Бени не было.
Значит, ритины люди где-то здесь. Шрагин приник к песку, пополз на карачиках, потом по-пластунски, маскируясь низким кустарником, пока не стал различать преследователей. Вначале только легкие вибрации из-за оползающего щебня. Затем зеленоватами кляксочками сквозь кустарник проявились тела крупных теплокровных.
Пока он разговаривал с тем типом, люди из Ритиной команды искали путь с тыла и нашли его. Теплокровные разыскивали Шрагина, чтобы хладнокровно прикончить. Скоро должно стемнеть. Скоро, но не сейчас.
И вдруг:
— Сережа.
Чуть ли не из-под камня показалась маленькая ручка.
— Я здесь.
Аня нашлась в яме, прикрытой куском фанеры. Яма чьих-то детских игр, возможно его собственных.
— Они нашли дядю Беню, а я спряталась. Все должно быть честно, да? Ведь надо же спасти этого ребенка, который в горах. А без денег это не сделаешь.
— Да, Аня.
Пару раз чьи ноги проходили в нескольких шагах от ямы, а потом настали сумерки.
Совсем рядом остановился человек. Пока спиной стоит, стриженым криминальным затылком. Теперь в полоборота. Тепловой взгляд прорисовывает пистолет под курткой справа. Левша, значит. Браток озирался, переминался с ноги на ногу и готов был идти дальше. Может быть через секунду.
Впрочем, подпрограммисту и не требовалось время на размышления. Психоинтерфейс послал тело Шрагина по единственно правильной траектории. Бросок братку под коленки, тот падает назад, пытается еще вскочить, тянется к своему пистолету, но получает удар рукояткой «грача» в челюсть. Нокаут. Даже, двойной нокаут — похоже, этот парень сильно трахнулся башкой об землю.
Ничего, у таких ребят черепа должны быть крепкие, сообразно профессии.
Шрагин обследовал близлежащую местность. Кажется, никого.
— Анька, вылезай.
В освободившуюся яму отправился выключенный браток.
— Моя мама уже, наверное, приехала.
Рита, действительно, была у подножия песчаного холма. Шрагин различал среди других женскую фигуру. Маленькая несчастная фигурка в окружении бугаев. Совесть больно царапнула Шрагина изнутри, зачем он так с ней играет? Может, надо было все объяснить, рассказать, попросить.
— Ну, что ты, Сережа? — Аня затеребила его за рукав. — Приставь пистолет к моей голове и иди. Спускаешься вниз, они тебе дают деньги, ты садишься в их машину и уезжаешь. Всё. — Но мне как-то неудобно приставлять заряженный ствол к твоей голове.
— Но ты же не выстрелишь.
Шрагин выудил обойму из «грача», и выдавил из нее одну за одной семь пуль. Передернул затвор, нажал на спусковой крючок — просто щелчок. Вставил пустую обойму обратно. Снова передернул затвор, направил ствол на себя и снова нажал на крючок. Опять щелчок.
— Ну вот, видишь, теперь это всего-навсего железяка. — подбодрила Аня.
— Ладно, двинулись. Ты чуть впереди, я придерживаю тебя за плечо. — На старт, внимание, марш.
Хотя пистолет был стопроцентно разряженным, Шрагин все равно чувствовал себя стопроцентным негодяем.
Негодяем Шрагина считали и те, кто ждал его.
Поэтому оружие их было в полном ажуре.
Шрагин замер, когда до Риты оставалось десять шагов. За ней стоял человек с кейсом. Тот самый тип, с которым он уже общался, только кейс другой. Поодаль еще трое.
— Ты все-таки оказался негодяем, Шрагин. — крикнула Рита, сжав кулаки. — Ты вымогаешь у женщины деньги, приставив ствол к головке ее ребенка.
— Я же беру с тебя не два лимона, а двести тысяч. — устало сказал он.
— Какая разница, два миллиона или двести тысяч. Наверное, ты посчитал, что с двумястами тысячами тебе будет безопаснее, чем с двумя миллионами. Ты же у нас программист. И ты верно просчитал. Из-за двухсот тысяч тебя никто искать не станет, кому ты нахрен сдался.
Рита врала, она прекрасна знала, в чем разница между двумя лимонами и двумя сотнями тысяч. Обида подступала к его горлу.
— Эти деньги должны пойти на благое дело.
— Бандиты и вымогатели всегда говорят, что деньги пойдут на благое дело.
Шрагин чуть не задохнулся от обиды. Ты, блин, Рита, заварила всю эту кашу, твой, блин, сынок участвовал в краже твоей дочери, ты меня сдавала на убой, и ты еще меня вычитываешь с гордым видом…
Обида захватила его мысли, и зря. Что-то звякнуло и «грач» вылетел из руки Шрагина. Пистолет лежал на песке, тяжелая боль поднималась по руке, в десяти метрах стоял человек, которого он раньше не видел, и держал пистолет точно нацеленным на его голову. Профессионал ждал команды, и команда должна была последовать с секунды на секунды. Возможно, Рита медлила лишь потому, что боялась некоего взрывного устройства, которое может сработать при падении шрагинского тела.
— Анечка отходи от него, быстрее, — четко сказала Рита. — Беги.
Аня наклонилась, взяла «Грач» и стала переводить ствол с одного бугая на другого, сдувая рыжую кудряшку, лезущую в глаз.