– Да, именно в этой комнате! – кивнула Мадлен. – Так что на этот вот стол с каменным покрытием лучше не кладите еду. Здесь лежали органы трупов.
И Мадлен звонко посмеялась своим мыслям.
– Мило, – хмыкнула Белла.
– За окном уже метель и совсем темно, – обратила внимание Леся, – нас здесь не заметят.
– И это к лучшему! – подмигнул ей Влас. – Важно, чтобы нас никто не заметил с улицы.
Клим поставил все сумки на стол и скинул с себя черное пальто, оставшись в сером свитере.
– Оставляйте все вещи прямо на столах – потом разберемся, что к чему. А сейчас погнали в музей!
Избавившись от нелегкой ноши и облегченно вздохнув, они отправились следом за Андрианом к анатомическому музею кафедры.
– Давайте за мной, – махнул рукой Андриан, – сейчас я вам покажу кое-что по-настоящему классное!
Они прошли до конца коридора и на развилке повернули направо. Перед ними появилась черная дверь с надписью: «Анатомический музей».
– Давай сюда ключи, Клим.
Получив включи, Андриан быстро воткнул их в замок и повернул.
Войдя первым, он хлопнул по включателю на стене, и музей озарился светом.
– Та-дам!
Серафиме нравился анатомический музей их кафедры нормальной анатомии человека. Просторный зал от пола до потолка заставлен самыми разными интересными экспонатами. По периметру тянулись стеклянные стеллажи, каждая полка которых заставлена емкостями с формалином и препаратами. В центре зала тоже стояли прозрачные шкафы, а таже стеклянные саркофаги с иссохшими мумиями. Помимо экспонатов, касающихся тела человека, здесь находились и препараты животных. В углу комнаты стоял скелет огромной змеи. А также скелеты мышей, черепа лошадей и других животных. Кроме них – несколько планшетов с насекомыми и жуками. Но основная масса – конечно же, человеческие препараты. Вся дальняя стена посвящалась эмбриональному развитию человека и врожденным патологиям, мутациям и аномалиями внутриутробного развития, несовместимых с жизнью. Там расставлены банки с мертвыми плодами, наделенными различными уродствами. Помимо разных крупных органов в банках, здесь же находились и гистологические препараты, обладающие особой редкостью. Распилы и разрезы тканей и органов: сердца, печени, почек, легких. Препараты с головным мозгом, разными формами черепов, аномалиями и патологиями развития половых органов. Как всегда бывает, особый интерес представляли именно препараты мозга и аномалий плодов. Мертвые младенцы были достаточно крупные и занимали объемные емкости с формалином. Лично Серафиму завораживал препарат с мертвыми близнецами, сросшихся головами.
– И откуда берутся все эти препараты? – нахмурилась Белла. – Кто-то все-таки расчленяет бомжей на улице?
Никто не смог ответить ей на этот вопрос.
Серафима и сама думала над этим, но за все время обучения никто так и не задал этот вопрос преподавателю.
– Вау! Божечки! – ахнул Эмиль. – И это все настоящее?
– Разумеется, – гордо кивнул Андриан, – проходите, смотрите, любуйтесь.
Все двенадцать участников вечеринки разошлись по залу музея. Серафима поймала себя на мысли, что, возможно, она находится здесь в последний раз.
– И мумия настоящая? – озадачился Влас.
– Это высушенная мумия, – пояснила Дайна, – нам сказали, что она тоже настоящая. Здесь все принадлежало когда-то живым людям. Даже вот эти необычные препараты половых органов, которые слеплены из… воска что ли? Или какого-то… резинового вещества. В этих препаратах сохранены все анатомические особенности. Они как… слепки с органов. Только это настоящие органы, которые заморозили… в озоне вроде… а потом подвергли такой необычной обработке.
Эти препараты, действительно, напоминали резиновые игрушки. Весьма приятные на ощупь. Серафима до сих пор не могла представить, что это настоящие препараты, сделанные таким загадочным и необычным образом.
– Боже! Тут два члена растут из одного! – ахнул Эмиль.
– Должно быть, тебе это нравится, – хмыкнула Белла.
– Ага! Очень смешно!
Серафима заметила Еву. Та стояла у препаратов с уродливыми плодами, держала на руках тетрадь в твердой обложке и что-то рисовала карандашом.
– Что рисуешь?
– Его.
Ева показала на младенца с четырьмя руками и ногами. Между каждой парой ног формировались половые системы, причем, разные: одна – мужская, а другая – женская.
Серафима заглянула в ее книжицу. Там уже появился первый набросок.
– Вау! У тебя хорошо получается!
Ева заметно залилась краской.
– Спасибо… я ходила в художественную школу, еще до поступления в институт.
– И очень даже не зря! Ты не потеряла свой талант.