— О-о-о, Эсмонд! Эсмонд, прости меня, прости! Такое не прощают, но ты… Ты просто не знаешь… я не могу тебе сказать… — Она осеклась, и ее пальцы принялись судорожно вытаскивать из волос шпильки, ленты, кружева и прочие никчемные теперь безделушки.
Эсмонд впервые перевел взгляд со шрамов на бездонные золотистые глаза, утопающие в слезах. Затем увидел трогательно незрелую белоснежную грудь. А эти хрупкие запястья и лодыжки… Маленькие изящные руки… Ужас сковал его. Ему показалось, что перед ним лежит на своем одре Доротея. Он вспомнил, как целовал ее крохотную, холодную как лед руку.
Пошатываясь, словно пьяный, Эсмонд вышел из комнаты.
6
Гости собрались в богато убранной столовой. Тут и там сновали слуги с серебряными подносами, разнося кубки с вином. Трио музыкантов исполняло венский вальс. Было весело — гости смеялись, болтали и обсуждали между собой, куда так надолго пропала невеста. Никто и не успел толком на нее посмотреть.
Вскоре появился граф.
Арчибальд Сент-Джон сразу заметил перемену в его настроении и неестественную бледность. У него упало сердце. Подбежав к другу, он спросил:
— Ну, как твоя жена, Эсмонд?
Граф издал сиплый смешок, в котором веселья было не больше, чем в предсмертном хрипе. Это еще сильнее насторожило Сент-Джона.
— Ах жена? — тихо сказал Эсмонд. — А вот жена моя…
— Ш-ш-ш! Пойдем выйдем в библиотеку. Там расскажешь. Я же вижу, что-то случилось.
— Подожди, — сказал Эсмонд и прошел сквозь толпу в другой конец комнаты, где сэр Адам Конгрейл беседовал с генералом Коршамом. Его самодовольный голос, казалось, был слышен повсюду:
— Смею вас уверить, генерал, моя дочь — одна из лучших наездниц во всем Глостершире. Мало кто из благовоспитанных девиц может похвастаться тем, что умеет скакать без седла на едва объезженном жеребце.
— Поразительно, — пробормотал генерал, поглаживая седые усы. — Но все-таки опасно.
— Причем настолько опасно, что недалеко и до несчастного случая, — ледяным тоном произнес Морнбьюри, встревая в разговор.
Сэр Адам обернулся. Его выпученные глазки сузились, и он, кашлянув, подобострастно захихикал:
— Ну конечно, ну конечно, милорд.
— Вам, как моему тестю, вполне можно называть меня Эсмондом, — сказал граф тем же натянутым голосом и при этом бросил на него весьма и весьма красноречивый взгляд.
Сэр Адам поклонился и почему-то вдруг почувствовал острую резь в желудке.
— Ну конечно же, Эсмонд. Эсмонд, благодарю вас. Я безмерно счастлив, что вы мой зять.
— Я тоже безмерно счастлив, — сказал Эсмонд звенящим голосом, — что взял себе в жены такую красавицу.
— Наверное, невесте уже стало получше, — высказал предположение генерал Коршам.
Эсмонд ничего не ответил. Он посмотрел в глаза Адаму Конгрейлу, а затем перевел взгляд на Арчи:
— Могу я пригласить вас двоих, джентльмены, пройти со мной в соседнюю комнату? Леди Морнбьюри чувствует себя неважно и, к сожалению, вряд ли спустится к гостям. Ничего страшного не случилось. Просто легкое недомогание. Но вы же понимаете, я, как муж, должен проявлять внимание и заботу. Поэтому прошу всех к столу. Я скоро присоединюсь к вам, но прежде мне следует переговорить с этими двумя джентльменами и моим адвокатом, которого срочные дела вынуждают немедленно вернуться в Лондон. Это ненадолго, мы только подпишем кое-какие бумаги. Брачное соглашение, ну, вы сами знаете… — Он с обворожительной улыбкой поклонился гостям.
Сразу же последовали громкие сочувственные возгласы в адрес леди Морнбьюри и ее здоровья. Все как будто разом подумали об одном и том же — не дай Господь, чтобы Магда пошла по стопам несчастной Доротеи! Это была бы уже вторая трагедия в личной жизни графа…
А тем временем Эсмонд, Арчи и сэр Адам уже сидели в библиотеке. Никакого адвоката, разумеется, с ними не было — с документами граф планировал разбираться с утра.
Ничего не понимающий Арчи первым задал вопрос:
— Что случилось? Насколько я понял, на самом деле Магда здорова? Тогда почему же…
Эсмонд перебил его: