— Я не знаю, как так вышло. Мира, прости меня, прошу, я не хочу тебя терять.
— Зато я знаю, — необычайно жестоким голосом наградила бывшего возлюбленного Григорьева. — Ты отвратительный лгун, делающий то, что скажет тебе твой отец. Ты врал мне! Говорил, что любишь, пока сам спал с другими. А ведь я… Я, черт возьми, люблю тебя всем своим сердцем… Господи, и чего я такая дура? Все верила, думала, что у нас период такой, а ты просто… Я ненавижу тебя! Ненавижу! Тебя и твою новую девушку! Вы оба мне противны, больше никогда не подходите ко мне! Клянусь, я за себя не ручаюсь, если вы будете рядом со мной. И кольцо свое тоже забери!
Сняла с пальца украшение и швырнула в лицо парню. Подхватила Женю за руку и вывела из квартиры, только на улице расплакавшись на плече у мужчины. Долго плакала, причитая. Задавала глупые вопросы о том, почему именно она, и почему так жесток мир. А Женя прижимал ее к себе, пытаясь успокоить. Гладил по голове, плечам, спине. Нашептывал нежности в ушко и пару раз поцеловал в макушку. Вскоре ее слезы кончились, и на смену им пришла злость.
На эмоциях она оттолкнула от себя Женю, решив, что он тоже виноват, что он все это ей рассказал, что лучше бы она всегда жила в неведении, но зато любила бы и была бы любимой в какой-то степени.
— Зачем? Зачем ты мне все это показал? — с наездом прокричала она.
— Ты должна была знать правду. — спокойно ответил он.
— Нет! Я не хотела! Я не хотела этого знать! Это ты! Ты мне все зачем-то показал! Зачем? Тебе хотелось мне сделать больно? О, у тебя получилось!
Женя протянулся руками, чтобы вновь ее успокоить.
— Не трогай! Не подходи! Вы все… Вы все лгали мне! Ты тоже знал, но молчал… За что вы так со мной?
— Я молчал лишь потому, что, скажи бы я, ты не поверила бы, — бросил в защиту Колесников.
— Ты молчал, потому что защищал брата, а не беспокоился обо мне! Если бы ты сказал раньше…
Очередная попытка обнять девушку закончилась тем, что она влепила ему пощечину. Неосознанно. Выместила всю злость. Не хотела. Потом она пожалеет об этом еще сто раз, но сейчас ей хотелось причинить боль кому-то — боль такую же сильную, как причинили ей. И Женя просто оказался не вовремя рядом с ней.
— Мелкая, ты чего? Я просто хотел, чтобы он тебя больше не мучил, — потер место удара Колесников. — Ты мне дорога, очень дорога.
— А ты мне — нет! Уходи! Уходите все… Я вас всех ненавижу, вы все меня предали. И ты тоже. Я больше никогда и никого из вас не хочу знать. Вы для меня теперь пустое место — ты, твой брат и его шалава — моя бывшая лучшая подруга.
— Мира, ты ведь несерьезно? — внутри у Жени что-то кольнуло.
— Серьезнее некуда, — холодно отозвалась она. Взяла телефон и набрала отцу. — Папочка, забери меня, пожалуйста. Мне очень плохо, я больше не могу… Да, хорошо, жду.
Женя шокировано посмотрел на Мирославу. Она была такой отстраненной и холодной, что внутри у него все перевернулось. Сердце защемило. Больно. Стало невыносимо. Девушка, которую он любит всем своим сердцем, так яростно его отвергла. На эмоциях, со злости, он понимал, но болеть от этого меньше не стало. Еще раз взглянул на плачущий комок и стало еще хуже. Она плакала, ей было плохо, а помочь он не мог, потому что она не хотела.
Развернулся и медленно побрел вдоль дороги. По пути к дому купил виски и аспирин. Щека все еще горела, а внутри нестерпимо жгло от ее слов. Ничего, алкоголь должен был притупить ощущения хотя бы на пару мгновений. Не таким он видел сегодняшний вечер, точно не таким…
#8
Ее не было неделю, и он беспокоился. Не ходила на пары, звонки игнорировала, не отвечала даже Женьку. Сердце ужасно болело лишь при одной мысли, что она могла с собой что-то совершить, и Женя даже пару раз порывался позвонить Александру Николаевичу. Вчера позвонил.
Тот нерадостно встретил его звонок, но после объяснений все-таки рассказал, как дела у Мирославы. Все было хуже некуда. Малышка целыми днями плакала в подушку, совсем ничего не ела и не выходила из своей комнаты. Разговаривала с отцом только утром и ночью, когда просыпалась и ложилась спать. Григорьев признался, что мечтал уничтожить Ярослава, и Женя даже поддержал его рвение.
Сегодня снова был понедельник. Колесников не надеялся, что она придет, но она пришла. Разбитая. Выглядела совершенно измученной. Села на последнюю парту, надела наушники, что совсем на нее не походило, и легла головой на парту. Он не мог смотреть на нее без боли. Он убьет Ярослава. Убьет.
Через полчаса от начала занятия ему пришло сообщение. С замиранием сердца Колесников открыл его, надеясь, что это Мира.