Хозяина он ни разу не встречал со дня регистрации. В холле отеля всегда было пусто. Ему можно было позвонить, но мальчику нечего было спрашивать, ему ничего не требовалось.
В начале улицы, на противоположной стороне, он разведал два греческих ресторана, или, точнее говоря, кипрских, и с интересом туда ходил. Он никогда не видел раньше таких внушительных домов, обвитых зеленью. Им было не меньше ста лет, но очень шикарные. Жильцы мыли свои машины прямо на улице. Улица была длинной, на ней еще стоял паб, который назывался таверна «Грув-хаус». Он купил пива, вышел, сел за столик у входа. Солнце светило прямо на него поверх домов на другой стороне улицы. Снаружи у бара больше никого не было, но внутри сидели трое белых мужчин. Уже по домам было видно, что это типичная белая улица. Но начиная с того места, где он жил, район становился все более черным по мере приближения к совершенно черному центру Брикстона. Он улыбнулся. Он сидел, окруженный белыми людьми, черный мальчик в белом пабе.
«Это как попасть в прошлое, — подумал он. — Я черный снаружи и белый внутри, но теперь я побуду немного более черным и внутри тоже». Странное чувство, которое он не испытывал дома, — ходить как турист, чувствовать себя белым, но внешне сливаться с черной толпой. У него было «белое», типично шведское имя, но выглядел он не как Кристиан Ягерберг, а скорее как Бини Ман или Баунти Киллер. Мальчику стало весело. Так он сидел, пил пиво, деревья ограждали его от звуков города, а в кармане жила музыка.
Он зашел в «Рэд рекордс» и поспрашивал, что у них есть. Продавец удивился, что он оказался не местным. Растаманские косички плохо сочетались со шведским акцентом. Но мальчик совсем не стеснялся своего гетеборгского произношения. Петер однажды рассказывал, как он стоял в турбюро на Майорке, или где там это было, и зашел парень и только произнес три слова по-английски — он искал лекарство со шведским названием, которое в Англии и не слыхали, — как девушка за стойкой сказала: «Ах, вы из Гетеборга!» Но стыдиться тут было нечего.
В магазине торчал еще один белый — длинный тип лет под сорок. На выходе они столкнулись, и тот спросил:
— Из Швеции?
— Так заметно, да?
— Продавец сильно удивился.
— Еще бы.
— Скучать ему тут не приходится.
Мальчику особо нечего было ответить насчет продавца. Они стояли на Брикстон-роуд напротив станции подземки.
— Нашел клевую музыку?
— Более чем.
— «Сомму»?
Он с удивлением посмотрел на незнакомца:
— Откуда вы знаете?
Тот развел руками, и Кристиан подумал, что он здоровый, как завсегдатай спортзала, и, наверное, сильный.
— Ты, кажется, держишь руку на пульсе.
Мальчик почувствовал себя польщенным.
— Я для того и приехал.
— Понятно.
Незнакомец начал двигаться к пешеходному переходу.
— Я сюда регулярно приезжаю, чтобы закупиться музыкой.
— Закупиться? — спросил мальчик.
— У меня сеть для распространения дисков по Скандинавии.
— Регги?
— Всей черной музыки.
— И что вы купили в этот раз?
Мальчик хотел послушать, насколько тот разбирается. Но он перечислил все лучшее.
— И много вы купили?
— Да, но я не потащу все домой.
— В Гетеборг?
— Ага. Наш диалект ни с чем не перепутаешь.
— Так у вас есть свой магазин, или как?
— Только дистрибьюция, по всей Скандинавии и немного в Северной Европе. У меня есть несколько любопытных образцов, которые я мог бы тебе показать или даже дать с собой, на тестирование, так сказать… Но мы уже не успеем.
— Понятно…
— У меня встреча через полчаса.
— О’кей.
«Интересная встреча, — подумал мальчик, — что-то новенькое».
— Было приятно познакомиться, — сказал мужчина. — Успехов в поисках.
— Спасибо.
— И в языке.
Музыка тихо лежала в кармане. Мальчик слушал тишину, которой веяло от деревьев. Почувствовав, что лицу стало холоднее, как будто солнце зашло за тучи, он открыл глаза. Перед ним, заслоняя теплые лучи, стоял дистрибьютор.
— Я так и подумал, что это ты, — сказал он. — Смотрю, что-то знакомое.
— Привет…
— Мир так тесен.
Дистрибьютор подвинулся, и солнце снова ударило в лицо. Он зажмурился и прикрыл глаза рукой. Лицо агента было в тени. Блестели в улыбке зубы. Что он тут делает?
— Один из моих агентов живет на этой улице, — сказал тот, словно прочитав его мысли. — Хотя его сердце осталось в Вест-Индии. Вон там он живет, у больницы, видел ее? По-моему, самая большая в южном Лондоне.
— Я не знал, что там тоже живут черные.