После короткой паузы Хаким сказал:
— У меня для вас хорошие новости. Завтра вы едете в Триполи.
Уилсон озадаченно вытаращился на собеседника:
— В Ливию? Что я там потерял?
Хаким замахал руками:
— Нет, нет! Тутошний Триполи! Есть у нас такой порт — в пятидесяти милях к северу от Бейрута. Наш основной порт, кстати. Туда мы доставим мелассу.
Уилсон успокоился.
— О машине я уже позаботился. Отправляетесь завтра утром.
— А эти тоже со мной? — Уилсон иронически кивнул в сторону своих «нянек».
Хаким повернулся в сторону телохранителей и помахал им рукой. Те в ответ заулыбались.
— Конечно. Куда наши бочечки, туда и они.
— А когда «бочечки» прибудут на место?
— Не беспокойтесь, мои мальчики не бросят вас никогда.
— Я и не беспокоюсь… — сказал Уилсон и вздохнул. Макая кусок лаваша в соус, он спросил: — Ну а как я найду в Триполи нужный корабль?
— Без труда. Ищите в порту самую большую и самую обшарпанную посудину под турецким флагом. Называется «Королева Мраморного моря». Контейнеровоз.
— Они меня ждут?
Хаким кивнул.
— Для них вы работник экспедиторского агентства «Асван экспортс». Сопровождаете мелассу.
— А что с визами?
— Не понадобятся. На причале в Одессе вас встретит Белов. С ним все обговорено. Он проведет вас через границу.
Уилсон задумчиво нахмурился.
— Что вам не нравится? — удивленно спросил Хаким.
— Я насчет Белова. Русские — известные мастера кидать. Товар заберет, а меня пошлет куда подальше. И что мне прикажете делать?
— Я абсолютно уверен, что он не обманет, — сказал Хаким.
— Откуда такая крепкая вера? Думаете, он Зеро и Халида испугается?
— Их он, разумеется, не испугается… хотя вы напрасно недооцениваете моих пареньков.
Уилсон только усмехнулся.
— Надеюсь, вы понимаете, — сказал он, — что в оружии я не разбираюсь. Белов может всучить мне что угодно.
Хаким равнодушно пожал плечами:
— А вам и не нужно разбираться в оружии. Мы с Беловым много работаем. И он нас никогда не подводил и не надувал. Только дураки ищут одноразовую выгоду. А Белов — человек с головой. Он российский подданный, но его рабочая база — Объединенные Эмираты. Поэтому у нас есть кой-какое влияние на него. В Эмиратах у него самолеты и склады — и вообще место теплое во всех отношениях. Зачем ему рисковать и подставляться? Тем более из-за такого пустякового дела. — Хаким улыбнулся, поиграл пальцами и добавил: — Впрочем, если обманет, вы первым узнаете об этом.
— То-то радости…
Хаким отправил в рот оливку, разжевал ее и выплюнул косточку на паркет с облезлой краской.
— В ближайшие дни у меня много дел и разъездов, поэтому в Антверпене вы можете оказаться раньше меня. В любом случае снимите комнату в отеле «Витте лилле». По-английски — «Белая лилия». Запомните?
Уилсон кивнул.
— Что потом?
— С алмазами, которые вы получите в Африке в обмен на оружие, пойдем на биржу бриллиантов. Вместе. Там у нас знакомый еврей — давний деловой партнер. Возьмет бриллианты, отправит деньги на счет. Как договорились: мне — семьдесят процентов, вам — тридцать. Ну а после этого — вы вольный человек, ступайте на все четыре стороны.
Уилсон посмаковал кусочек кебаба, помолчал, затем спросил:
— А Бободжон?
Хаким недоуменно вскинул брови:
— При чем тут Бободжон?
— Он будет в Антверпене?
— Нет, конечно. Зачем?
— Мог бы и появиться на глаза старому другу… — произнес Уилсон.
— Ему недосуг. Занимается важным делом. Даже я с ним не скоро увижусь.
— Что за важное дело?
Хаким долго не отвечал, потом улыбнулся:
— Вы же знаете, Бободжон хорошо разбирается в компьютерах. Сейчас он помогает нам в вопросах коммуникации.
— А именно?
Хаким медленно отхлебнул вина, чинно поставил бокал на стол и посмотрел американцу прямо в глаза.
— Позвольте мне дать один совет…
Уилсон тут же задиристо вскинул подбородок. Араб улыбнулся про себя.
— У нас в данный момент общее дело, — примирительно сказал он. — Мы с Бободжоном и вы в одной упряжке. Это хорошо. Но это не делает вас одним из наших. Поэтому для вас же лучше проявлять поменьше любопытства. Лишние вопросы нервируют людей. Меня, в частности. Все равно ничего не узнаете, а на неприятности можете нарваться.
Поскольку Уилсон угрюмо молчал, нахмурился и араб.
— А скажите-ка мне вот что… — вдруг другим, более резким тоном произнес он, — зачем вы… ввязываетесь во все это?