Лизель, приподняв бровь, опустилась в реверансе, он прошел мимо нее. Герард поспешил у стены к дверям. Люди пытались остановить его и поговорить с ним, и он останавливался, улыбался и пожимал руки, произносил вежливые фразы каждые несколько шагов. Ему казалось, что он сойдет с ума.
У дверей ему преградили путь.
— Дядя. Рад встрече, — Герард улыбнулся, сжимая губы. — Если можно…
Фендрель поймал Герарда за плечо. Только он в комнате, пожалуй, мог остановить принца физически. Глаза Герарда вспыхнули, и он с трудом удержался и не оттолкнул руку дяди.
Он поймал взгляд Фендреля и замер. Фендрель выглядел так, словно только что увидел свою смерть.
— Герард, — очень тихо сказал доминус, и его было сложно услышать из-за музыки, — какие отношения у Террина с этой венатрикс ди Феросой?
— Что? Террин и Айлет? — Герард оглянулся на венатора и венатрикс, танцующих под музыку, достигшую пика. — Они… соперники, — он неубедительно пожал плечами. — Больше я ничего не знаю.
— Уверен?
Герард посмотрел в мрачные глаза дяди.
— А что? — спросил он. — Если переживаешь, спроси у Террина сам.
Фендрель сжал его сильнее. Он шагнул к племяннику, и когда он заговорил, его голос был рычанием:
— Мы трудились ради твоего будущего, Герард, — сказал он. — Не отбрасывай это. Слышишь? Ты не знаешь, что мы сделали, чтобы отправить тебя по этому пути.
Холодная тень упала на душу Герарда. Он снова видел перед глазами лицо Серины, ее губы произносили слова, она с трудом нашла смелость для этого: «Видишь? Понимаешь?».
Он понимал. Он знал все время, что был не тем, кем его звали. Он знал все время, что его жизнь была ложью.
Но он знал, что он не мог сбежать от этой лжи.
Герард поймал запястье Фендреля и убрал его ладонь от своего плеча.
— Думаю, я знаю, — он скривил губы. — Не переживай, дядя. Я все еще ваш жалкий Золотой принц.
Фендрель опешил от яда в голосе Герарда, моргнул и отпрянул. Герард прошел мимо дяди и ушел за двери в коридор, озаренный свечами.
Он пару шагов пытался вспомнить, зачем сбежал. Кровь кипела в его венах. Он хотел… он не знал, чего. Он хотел ударить кулаком по стене замка, разрушить весь Дюнлок. Чтобы он упал на головы его отца, дяди, герцога Дальдреды… всех, кто запихал его жизнь в их рамки, мешая ему понять, кем он мог быть без их работы. Даже Террин, которому он доверял больше всех в мире, отказывался видеть в нем не только Золотого принца. Кто-то в мире мог посмотреть на него и увидеть правду?
— Серина.
Ее имя сорвалось с губ почти бессознательно. Он поднял голову, расправил плечи и поспешил по коридору, направляясь к открытым дверям, ведущим в сад и к дорожке к озеру.
Серина знала его. Только она знала его. Лучше Террина. Намного лучше Фейлин. Серина видела за обличьем, за вуалью, знала Герарда ду Глейва, человека, а не принца.
Но могла ли она полюбить его? После всего, что знала?
Ветер дул в двери, и Герард поспешил туда, обрадовался прохладе на лице. Луна была высоко, все еще была красной в небе. Он вышел на крыльцо и повернулся к мерцающему озеру. Он смотрел на дорожку у воды, но не видел Серину. Может, она пошла к западной стороне, и он увидит ее дальше.
Он поспешил по ступеням, сердце колотилось. Музыка утихла, мир вокруг него было спокойным холодной ночью. Серина хотела его общества? В ночь их свадьбы. Через пару часов их уведут в его покои, и ему нужно будет выполнить долг принца, наследника, убедиться, что род Избранного короля продолжится. И Серина — он не сомневался — поддастся воле, толкнувшей ее на это место.
Герард скрипнул зубами, челюсть болела. Он не мог так с ней поступить. Не стал бы. Он не превратил бы Серину в полезную вещь. Он не стал бы обходиться с ней так, как обходились с его матерью, заставляя ее рожать сыновей, которые служили целям, установленным другими.
А если она ответит на вопросы, которые он задал в том глупом письме? А если она ответит, и ее ответ отразит то, что он, как ему казалось, порой видел в ее глазах? А если… А если…?
Он не посмел завершить мысль.
Он поспешил вдоль озера, искал в свете луны ее бело-золотое платье.
— Серина? — тихо позвал он.
— Герард, любимый.
Герард застыл. Его сердце сжалось, колени стали как из воды. Он забыл, как дышать.
Он знал этот голос. Знал.
Фигура приближалась по дорожке. Она миновала полумрак от стены и вышла на свет луны, ярко сияющий на ее милом лице, обрамленном золотыми кудрями.