— Зачем же ты тогда отпустил проводника? — удивленно воскликнул Вейн.
— По пути сюда он объяснил, как ориентироваться в лабиринтах, основное правило, всегда вверх…
Завернув в залу с переходами, все замерли.
— И куда дальше?
Перед ними открылись десятки лестниц, уводящие в неизвестность.
— Сюда, например, указал наугад Влакс и пустился вверх.
Через каждые два десятка ступеней пролеты сменялись площадками, от которых убегали в разные стороны узкие коридоры.
Без жителей Толус словно умер. Раньше во время рабочего дня лестницы безостановочно двигались вверх-вниз, сейчас застыли, отвечая холодной безразличностью на стремительные шаги. Толус представлял собой настоящий лабиринт узких улочек, утыканных лестничными пролетами, точно паутина нитями.
Пролет вверх. Площадка резко заканчивается несколькими лестничными разветвлениями. Налево. Верх. Вдоль по коридору. Уперлись в сеть развилок. По центральной лестнице вверх. Бегом по длинному и широкому проходу между рядов со съестными лавочками. Витрины были разбиты, внутри царил погром, истоптанные многочисленными подошвами продукты валялись там и сям.
На пути лежали несколько убитых. Своих. Фиола подошла к каждому и проверила пульс. Один из айруновцев был жив, когда искра сказала об этом товарищам, они не поверили. Рассеченное горло, стрела чуть выше сердца, точно пробила легкое, большая потери крови, то, что он все еще оставался живым, не было счастьем — скорее мучением.
Влакс взял запястье сородича, пульс, точно монотонная капель, едва прощупывался. Вот-вот и этот стук будет последним.
— Он действительно жив. Надо помочь ему…
— Я попробую вытащить его, хотя не уверена, что хватит сил, — Фиола понимала, что это, скорее всего, выжмет ее до дна, но бросить умирать соратника, не могла.
— Нет, Фиола! — Влакс положил руку ей на плечо и осипшим голосом произнес:
— Надо помочь ему… не мучиться и обрести покой.
— Как? — фиалковые глаза искры предательски сверкнули влагой, усилив темные нотки настроения.
Они собирались убить товарища, соплеменника, пресечь его линию жизни…
— Кто? — Влакс обратился с вопросом к близнецам.
Грейн и Вейн удрученно опустили глаза. Влакс не стал настаивать, решив все сделать сам.
Стрела натянула со скрипом тетиву. Фиола заметила, как крепкие руки оса дрожали, отчаяние плескалось в глазах, он не мог, но делал.
Секира нагрелась и затряслась, в сознание девушки хлынул поток образов, странных и обрывистых, но общий их смысл переплетался воедино в общую картинку. Фиола резко подняла руку, в останавливающем жесте. Влакс замер.
Она положила на грудь раненого боевой топор и прочитала заклинание исцеления наоборот: «Тайнэ Брайнт».
Секира — оружие, которому предназначено не только защищать хозяйку, но и отнимать жизни.
Умирающий ос открыл на мгновение глаза, посмотрел на Фиолу. Боли ос больше не ощущал, осталось только умиротворение и спокойствие. Он улыбнулся, и пламя его пути погасло. Белое облачко, изгибаясь, отделилось от раненого и устремилось к секире, удобно устраиваясь в завитках узора оружия. Он умер. Однако искра его жизни поселилась в секире Фиолы, теперь он сможет отомстить врагам, затушившим огонь его судьбы.
Осы быстро попрощались с соратником. На то, чтобы убрать тела, не было времени. Бежали дальше.
Вверх по лестнице. Короткий коридор. Он заканчивался несколькими пролетами, ведущими вниз. Развернулись. Побежали назад. По крайней лестнице опять вверх. Направо.
За поворотом услышали звуки боя, совсем недалеко.
— Мы с братом поможем нашим, — крикнул Вейн, — а вы поднимайтесь дальше.
— Пошли, на всякий случай, вместе осмотримся, если мы с Фиолой там не нужны, уйдем.
Поворот резко нырнул вправо. Коридор был усеян мертвыми, их время, как и взгляды, остановилось.
Звуки боя доносились из большого крайнего помещения с несколькими печатными станками. Бока машин были изъедены полосами от оружия, забрызганы кровью, газеты беспорядочно валялись на полу, мятые и порванные.
Шел яростный бой. Термитов было в два раза больше, чем защищающихся айруновцев, но последние брали силой и ловкостью. Среди сражавшихся Фиола заметила Лантэна и Дамира. Сердце, будто осветилось теплым лучом солнца.
На Влакса тут же обрушился, точно срубленное дерево, ближайший термит, оскаленный и грозный. Ос едва успел отскочить в сторону, увернувшись от удара топором, и заставил противника зарычать от ярости. Тут же подскочил второй, третий термит. Клинок оса вертелся с легкостью паутины, кровожадно посверкивало металлическое лезвие.
Затренькала тетива близнецов. Меткими выстрелами, они валили термитов одного за другим. Стрелы летели в сердце и голову — слаженно и точно.
Фиола сцепилась оружием с одним из напавших на Влакса. Ушла от атаки, ударила сама, пробивая защиту врага. Почувствовала, как от кровожадного наслаждения затряслась секира. Термит рухнул, в полных злобы глазах блеснуло удивление, из раны толчками выплескивалась кровь.
Влакс отразил очередной удар клинком, такой сильный, что по руке прошла дрожь боли. Лезвия жалобно стукнулись и переломились посередине, словно оружие создавали не из крепчайшей стали, а из трухлявых веток. Обломки красиво разлетелись в разные стороны, гулко упав на подстилку из газет.
В руках удивленных противников остались лишь рукояти.
Ударом кулака в челюсть Влакса отшвырнуло к стене с такой силой, словно в подбородок врезалось бревно.
Вскочить на ноги не получалось, его мотало из стороны в сторону, противник приближался завершить начатое.
Гигантские руки сомкнулись на шее оса, стремясь сдавить в мощном захвате. Лицо Влакса покраснело, глаза выпучились. Он пытался ударить противника ногами, но сапоги отлетали от лат, оставляя лишь небольшие вмятины на металле. Термит наслаждался болью, глаза от удовольствия горели багровым светом.
Искра бросилась на помощь. Как назло, перед ней вырастали, точно деревья в темном лесу, все новые и новые противники. Она рубила, не глядя куда бьет. Секира встречала сопротивление, когда лезвие натыкалось на чужое оружие или доспехи, но оно было слишком слабым, чтобы посеять чувство беспокойства у Фиолы на счет собственной жизни. Искра вертелась в боевом танце. Шаг. Поворот. Атака. Термиты падали на пол со сломанными ребрами, распоротым горлом, проломленными черепами.
Она должна была успеть!
Стрелам близнецов мешали мельтешащие повсюду противники. Тетива безостановочно тренькала расчищая путь. У Вейна опустел колчан, он выхватил клинок и ринулся в гущу сражающихся.
Влакс уже почти не сопротивлялся.
Фиола кружила вокруг противников, выискивала слабые места в защите, и рубила, рубила…
Секира искры сверкала, будто вспышка молнии. По лицу Фиолы катились капли пота, соленые, словно морская вода.
Неожиданно над головами пролетело длинное древко и острым концом глубоко вошло в незакрытое броней плечо. Термит взревел от боли. Руки разжались, Влакс свалился на пол. Никто не знал — жив ли он.
Справа появился Лантэн и сшибся с раненым термитом. Их схватка продолжалась недолго. Обезумевший от боли противник не думал о защите, просто пер на цель.
Обманный выпад, скачок в сторону, атака — враг тяжело падает на колени, затем на пол, а голова укатилась далеко в сторону.
Лантэн бросился к Влаксу, тот уже приходил в себя и проклинал день, когда родился первый термит и благодарил появление на свет муравья.
Вскоре со всеми термитами в печатном цехе было покончено. Айруновцы тоже потеряли нескольких бойцов. Оставшиеся занялись ранами.
— Варгал тебя забери, здорово мы им наваляли! — бодро произнес Влакс, ощупывая распухшую губу. — Много еще осталось мусора в цитадели? А то мы уже слышали боевой рог термитов у Серогорья.
— Думаю, это последний большой отряд, остальные разбежались по городу, точно семена от ветра, каждый сам за себя. Большой угрозы от них не будет. Главные ворота мы захватили, остальных скоро перебьем, — хладнокровно ответил Дамир. — Пора дать сигнал, что Толус освобожден. Я отправлю нескольких воинов к подземному ходу, чтобы женщины и дети начали подтягиваться в город. Здесь за стенами цитадели они будут в большей безопасности при любом раскладе.