Глава 1 Пора прощаться с детством
Осознание того, что моё с Домиником детство закончилось, пришло неожиданно, громом среди ясного неба, холодным ливнем в приятный тёплый день. Это было весной, в середине марта, за неделю до лисьего Дня Жизни.
Я, мама и Доминик сажаем цветы в теплице. Казалось бы, лис как мальчик должен был работать на стройке вместе с моим отцом и тремя старшими братьями, но физические силы лисиц уступают человеческим, так что семейный совет решил для него сделать исключение. Мама выращивала и продавала цветы, а я, сколько себя помню, помогала ей по мере своих сил, в этом деле к нам и присоединился Доминик вскоре после того, как поселился в нашем доме.
Мой братец старательно зарывал передними лапами семена в землю. Я, занимаясь тем же, часто бросая на него косой взгляд. Раньше почему-то мне это казалось абсолютно нормальным, но в тот момент пришла очень любопытная мысль.
– Я вот так подумала, Рыжий, – начинаю я формулировать свои мысли, чтобы не показаться ленивцем, желающим максимально уменьшить свою часть работы. – Лисы же колдовать умеют…
– Это не колдовство, я тебе уже тысячу раз говорил, – фыркнул Доминик, не отвлекаясь от работы. – Мы называем это «игра на ромбах», потому что это как сложный музыкальный инструмент. И я НЕ БУДУ выращивать цветы таким способом.
– Это слишком сложно? – уточняю я.
– Я же тебе объяснял. Повторить? Ну, ладно. Да, это сложно и этим нельзя заниматься без причины, потому что это вмешательство в природный баланс. Если мы перейдём грань, то Природа сама вмешается и вернётся всё обратно, и нам от этого хорошо не будет.
– А тренироваться тебе не надо? Вот если наступит тот самый момент, а ты не умеешь, – не унималась я.
Я строила из себя наивного ребёнка, которым хотела остаться навсегда.
– Ну, и что ты предлагаешь? – лис отвлёкся от работы. Его хвосты резко били по сухой земле, что означало раздражение и недовольство. – Вырастить сейчас летние цветы?
– Этого я не говорила, – усмехнулась я. – Ты сам предложил.
– Покупатели сейчас ждут весенних цветов, а не летних, - вмешалась мама. – Даже если ты их вырастишь сейчас…
– Ну, а для тренировки. Хочется же внести что-то необычное в скучную повседневную жизнь, – я не сдавалась, как будто подсознательно чувствовала, что это был последний шанс уговорить Доминика проявить свои способности.
– Ладно, – спустя несколько мгновений сдался лис, – но к вечеру я верну всё обратно.
Он глубоко вздохнул, закрыл глаза, расправил хвосты. Открыв глаза, лис внимательно посмотрел на место, куда недавно закопал семя белого люпина. Поднёс к земле переднюю правую лапу и, не коснувшись её, что-то зацепил когтем, намотал на него что-то невидимое, чуть потянул. Затем сделал тоже самое другим когтем на той же правой лапе. Из-под земли на глазах пробился зелёный листок. Доминик между тем подключил третий коготь, затем четвёртый. Он будто что-то плёл из невидимых нитей. Скидывал и накидывал их на когти. Собственно, это и были нити, нити природы, нити жизни, которым лисы дали название «ромба». Доминик говорил, что к каждому органу, к каждой конечности к каждому суставу человека, лисы, животного, растения ведёт своя ромба. То, как они приплетаются между собой, и делает нас теми, кто мы есть. Видеть ромбы не мог не один человек, да и не каждый лис обладал этой способностью, а уметь их сплетать, меняя привычные вещи и вовсе было уважаемым и нечасто встречающимся умением. Наследник лисьего клана должен был превосходить других лисиц, и это умение было для него обязательным.
Уже спустя минуту у нас в теплице в середине марта расцвёл люпин. Даже в таком тепле раньше мая мы не могли дождаться этих цветов. Вот поэтому люди и считали это волшебством, хотя лисам это слово почему-то не нравилось.
– Да ты просто волшебник, Доминик, – всплеснула руками мама, забыв про эту особенность лисьего народа.
– Я НЕ волшебник, – выдохнул он на сей раз без заметной злобы или раздражения. – Так должен уметь каждый, у кого пять и больше хвостов.
– Умеете, но пользоваться этим умением не хотите? – уточнила мама.