− Погоди, дай вспомнить. Сначала я почувствовал себя добычей лисы. Мне было страшно, а потом… я вдруг решил, что мне нечего терять, и бросился на оскалившего зубы охотника…
Он вдруг замолчал.
− И что дальше? – через пару мгновений тишины спросила я.
− А ты замечала, что к нам в сад залетают только красно-черные бабочки? Почему? Бабочки должны быть яркими и разноцветными.
Авраам вдруг поменял тему. Наверное, вспомнить дальше ему было тяжело или он боялся, что от попыток воспроизвести в голове случится ещё один приступ. Я в очередной раз вернулась к мысли о том, что не понимаю, что делаю в этом доме, когда должна сделать выбор о судьбе всего лисьего клана и своего приёмного брата. Почему я согласилась помочь вылечить душевное заболевание мальчишки, которого видела впервые? Да и разве я разбираюсь в болезнях?
От поисков ответа меня отвлёк шелест птичьих крыльев. Это были не маленькие птички, поселившиеся в саду, и не быстрые стрижи, лисьи почтальоны, рассекающие воздух на недоступной для других птиц скорости. Это были другие почтовые птицы.
− Ты чего? – удивился Рам. – Всё нормально?
− А ты не слышишь? – удивилась я.
− Теперь ты слышишь голоса? - похоже, Авраам всё равно не мог отделаться от темы душевных болезней. – И что они тебе говорят?
− Голубь летит сюда.
− Странно. И что ж-таки внутренние голоса этим хотели сказать?
− Рам, не придуривайся, − фыркнула я, всё ещё прислушиваясь. – Сюда летит почтовый голубь.
В следующий миг я глянула на юношу. Он хотел что-то сказать, но так и застыл с открытым ртом. Похоже, звук, наконец, достиг и человеческих ушей. Рам вдруг глянул куда-то над деревьями, я проследила за его взглядом и наконец увидела ту самую птицу. Голубь был светло-коричневым с белыми крыльями. Такие доставляли только королевскую почту. Во всём же королевстве использовались белые или голубовато-серые птицы.
−Мелиса, − догадалась я. – Она хочет вернуть меня во дворец? Требует дать ответ на свой вопрос?
— Это голоса тебе сказали? – удивился Рам. – Может, они позволят тебе предсказывать будущее?
Ах, если бы…
Если бы он закрыл уже эту тему…
Мне невольно захотелось полоснуть его когтями по губам, но я сдержалась… да и не допрыгну.
− Тихо-тихо, не рычи, − тон парня изменился на виноватый. – Я просто пошутил. Интересно, это действительно тебе или всё-таки моим родителям?
А ведь точно: семья Хасэ − известные аристократы. Скорее всего, они ведут переписку с королём. А я уже перепугалась.
Тем временем голубь достаточно снизился. Рам подставил руку, куда обученная птица мягко приземлилась. Успокоившись от осознания того, что письмо могло быть адресовано Хасэ старшему, я стала рассматривать королевского почтальона, которых никогда не видела так близко. Его коричневые перья так лоснились на майском солнце, что напоминали молочный шоколад. А крылья словно были сделаны из сахарной глазури. Так и хотелось съесть сладкую птичку. Интересно, во мне сейчас говорит сладкоежка или хищница? От этих мыслей у меня заурчало в желудке. А ведь точно. Уже обед близок.
Рам отвязал от лапки крошечный свиток. Голубь сразу вспорхнул и отправился в ту же сторону, откуда прилетел.
− Госпоже Лисе Грете. Очень важно, − прочитал Хасэ мелкий шрифт на наружной стороне свитка.
У меня упало сердце. «Очень важно» приписывали только в чрезвычайных случаях, когда в письмах шла речь о жизнях людей или лис, о войнах и катастрофах или о грядущих бедствиях. Рам тоже изменился в лице. Молча, с каким-то сочувствием в глазах, он нагнулся и протянул мне свиток. Дрожащими лапами и приняла письмо, когтем оторвала красную печать с королевской короной. Лента никак не развязывалась. В итоге я её просто перекусила и развернула небольшой листок.
Чтобы текст оставался читаемым, послание не должно быть большого размера, но это было относительно крупным, от того еле различимым. Хорошо, что я теперь обладаю острым лисьим зрением. Похоже, на это Мелиса и рассчитывала.