Дорогая Грета, спешу тебе сообщить, что твоё появление в городе не осталось незамеченным. Для церкви это стало поводом к притеснению лис. Стали возникать стычки между людьми и лисами. Уже погибло трое лис и один человек. Мы пытаемся урегулировать ситуацию и не допустить гражданской войны. От тебя сейчас требуется лишь одно: не выходить за пределы поместья Хасэ, чтобы не обострить вражду между людьми и лисами. Я сообщу тебе, когда что-то измениться и можно будет вернуться.
Королевская советница Мелиса.
Шерсть у меня встала дыбом: получается я виновата в разгорающейся гражданской войне. Виновато само моё существование. А точнее тот злополучный выбор: стать лисой. Разве я тогда знала, что стану белой лисой, яблоком раздора между людьми и лисами?!
Листок выпал из дрожащих пальцев. Рам поднял его и глянул, не спрашивая разрашения.
− Слишком мелко, не могу разобрать, − горестно простонал он. – Что случилось? Грета? С тобой всё в порядке?
Я слышала его, но не могла ответить. Я словно оказалась в бочке с водой, где время застыло, а звуки доносились ослабленными, словно говорили не в этом мире. В голове крутилась одна мысль: «Мне нет прощения за собственное существование».
За обедом, во время которого я вяло тыкала вилкой рубленную котлету, ведь кусок не лез в горло, отец Рама рассказал, что знает о происходящем в городе, но не хотел тревожить ни сына, ни меня. Всему виной человеческая церковь, для которой лисы всегда были бельмом на глазу, от которого наконец-то появился шанс избавиться.
После этих слов господин Хасэ показал нам листовку, где были изображены атрибуты человеческой религии: стрела, указывающая вверх на круг (символизирующие подъём к солнечному свету и очищение), а также гибрид человека и птицы, целиком поросший перьями, имеющий крылья вместо рук, но сохраняющий человеческое лицо и фигуру, называемый верующими ангелом. Ангел стоял одной ногой на теле девятихвостого лиса, оскалившего неестественно длинные и острые клыки.
В самом верху крупным шрифтом было написано «Бесы отказались от спасения!».
Едва я успела прочитать эту надпись, Хасэ снова перевернул листовку и начал читать, чётко и с выражением, почти так же, как это делал бы сектант.
Наш милостивый Свет послал порождениям тьмы, именуемым лисами, своего ангела, принявшего облик белого чистого и незапятного дьявольским пламенем лиса. Но эти бесы отринули такой ценный дар: издевались над ангелом, изгнали его и едва не убили. Это ясно говорит о том, что они не достойны прощения! Братья и сёстры, так послужим же мы Свету и избавимся от низших существ, подражающим нам, но не желающих спасения так же, как мы!
Повисло гнетущее молчания.
− Не волнуйся, Грета, − спустя минуту первой подала голос Амалия. – Ты наша гостя. Мы на твоей стороне, и не отдадим тебя ни тем, ни другим.
Её слова не сделали мне легче. Меня всю трясло от осознания того, какую кашу я заварила, сбежав из дома.
Остаток дня прошёл, как в тумане. Я не заметила, как стемнело. Конечно, мне не спалось. Я думала о брате, которого сейчас, наверное, больше всего и ненавидят верующие. За его семихвостое тело, наверное, уже назначена большая награда. Не могу же я ничего не делать, когда ему угрожает такая опасность!
Я решилась. Нашла накидку и набедренную повязку в вещах, предоставленных мне семейством Хасэ, и, сбежав через окно первого этажа, в майский сад, полный благоухающих цветов и мотыльков. Хотелось бы остаться и полюбоваться с кем-то этой красотой. С Домиником, с Рамом или даже с тем же Таффиком. Но у меня не было на это времени: я направлялась в лес.
«Простите, но я не могу скрываться у вас, когда моему брату угрожает такая опасность. Благодарю за вашу доброту и гостеприимство, но больше здесь оставаться я не могу. Ещё раз простите меня», − так гласила записка, оставленная мной на не заправленной кровати…
Глава 23 Хрупкие жизни
Одна… в незнакомом лесу… ночью… в лисьем теле…
Если бы ещё пару месяцев назад мне сказали, что я окажусь в такой ситуации, то я бы просто покрутила пальцем у виска. Как же жизнь бывает непредсказуема… И на что я надеялась, когда сбегала?