Так я покорила вторую ветку, третью, четвёртую. На высоте примерно в десяток метров я осмотрелась. Вниз смотреть было страшно. Казалось, что я разобьюсь, если сорвусь отсюда. Заставив себя об этом не думать, я глянула вверх. Небо уже светлело, звезды потухли. Наверное, скоро проснутся слуги семейства Хасэ и обнаружат пропажу. Интересно, они будут меня искать? Конечно, будут. Я же пока единственная, кто может вернуть их сыну способность мыслить и говорить в приступе безумия, хоть моей заслуги в этом нет.
До того, чтобы посмотреть поверх всех деревьев было ещё далеко, но среди ветвей в предрассветной дымке угадывалась широкая тропа, явно проложенная человеческими повозками. Это уже что-то. Можно пойти вдоль неё и выйти хоть куда-нибудь. Но этого мне было мало. Вдохновлённая этим результатом, я полезла дальше. Всё выше и выше. Я остановилась только тогда, когда ветки показались тонкими и хрупкими даже для небольшого лисьего тела, а рассвет придал молодой зелёной листве розоватый оттенок. До того, чтобы взглянуть поверх леса было ещё далеко, а среди ветвей, кроме той самой тропы больше ничего не угадывалось.
− Нет! Ну, нет! − прошипела я. – Это не может так закончится!
Я посмотрела на свои лапы, подушечки были покрыты ссадинами, а основание когтей болело так, что хотелось выть. Я вглядывалась в них, словно не желая поверить, что всё это было напрасно.
Что-то белое, словно нить шевельнулось в воздухе. В первое мгновение я подумала, что у меня начались галлюцинации, а потом, когда этих нитей стало больше, я поняла, что вижу ромбы, ромбы своих пальцев, ромбы, своих когтей, ромбы подушечек лап. Нити казались слегка потрёпанными, кое-где расслаивались, из них вырезали волокна. Попробовать их соединить? Или оставить, как есть? Ведь я могу сделать только хуже, ведь не умею обращаться с ромбами. Мелиса дала мне всего один урок, на котором я только и научилась их видеть, а потом опять благополучно забыла о их существовании.
Боль и усталость заставили попробовать. Я коснулась подушечками на вид самой крепкой и почти не потрёпанной нити. Она даже на ощупь казалась крепкой, но проверять границы её прочности не было ни нужды, ни желания. Эта была ромба подушечки левой лапы, где была небольшая ссадина. У её ромбы выбилось одно волокно. Я сфокусировала взгляд на ней, остальные ромбы для меня будто бы пропали. Двумя здоровыми подушечками прижала это волокно к нити и немного покрутила его. В этот момент ощутилось жжение, мне даже показалось, что нить вот-вот оторвётся, но нить уцелела, а ссадина исчезла, словно её и не было. А, так вот как это делается!
Пока занимался рассвет и таяла серая сумеречная дымка, я лечила свои лапки, сидя на последней более-менее толстой ветке на достаточно приличной высоте. И вот боль прошла, а лапы выглядели, как новые. Но что делать дальше? Я глянула вниз и вскрикнула от страха, уцепившись когтями за ветку, на которой сидела. Если я упаду, я точно не выживу. А вверх уже лезть некуда. Я точно упаду.
А что если…
Что если сплести ромбы дуба, сделав его выше?
Я всмотрелась в кору и заметила толстые крепкие ромбы, торчащие из неё. Но что с ними делать, чтобы заставить дерево расти? Я легонько потянула одну. Она бесшумно оборвалась и, словно дым, растаяла у меня между когтей. Однако, дерево это, казалось, не почувствовало. Во всяком случае, оно никак не отреагировало на потерю одной из своих нитей жизни.
Я попыталась вспомнить, как это делал Доминик. Ничего не вышло. В последний раз он этим занимается при мне четыре года назад. Мелиса тоже не показывала ничего, что могло бы подойти в такой ситуации. Ладно, буду пробовать всё, что придёт в голову. Дуб, похоже, не против.