Следующую ромбу я не тянула, а накрутила на коготь. Мне показалось, что как-то так делал Доминик тогда с люпином. Просто в голове всплыл осколок давно забытого воспоминания. Нить снова оборвалась, но ничего больше не произошло. Дальше я просто легонько провела когтем вдоль неё. С самой нитью ничего, вроде, не произошло, а вот из ствола показалась крохотная веточка с одним единственным зелёным листиком. Она успела вырасти, пока я сосредоточено рассматривала ромбу. Я продолжила гладить ромбу, ветка всё росла и утолщалась.
Остановилась она минут через пять на толщине с человеческий палец. Дальше никакие поглаживания ромбы ни в одну, ни в другую сторону к успеху не приводили. Больше ничего не придумав, я накрутила нить на коготь и легонько потянула, боясь загубить свой труд. На этот раз ромба не оборвалась, она ощущалась заметно крепче, хоть ещё и не такой прочной, как мои собственные ромбы.
Я осмотрела ветку. Она была почти голой, только кое-где выглядывали небольшие листочки, а более маленьких и тоненьких веток на ней не появилось, зато в тех местах, где они органично бы смотрелись, торчали тоненькие ромбы. Наверное, эти нити жизни почек, дремлющих в коре. Именно из них появляются новые ветки. Наверное, из-за того, что они маленькие и спящие, ещё не начавшие жить и развиваться, их нити жизни так легко порвать, навсегда загубив ещё не начавшуюся жизнь.
Восхождение было долгим, но зато гораздо более лёгким и безопасным, чем с помощью одних когтей.
Солнце уже поднялось высоко, когда я наконец смогла посмотреть над вершинами леса. А вот и поместье Хасэ. Примерно километров пять. Не далеко же я ушла. Дороги, поля, деревня, мой город вдалеке, та его часть, где я бывала редко, ведь она была самой далёкой от моего дома, да и к замку оттуда путь был неблизкий. А вот на замок Пламени нигде и намёка не было, сплошное зелёное море. Обидно, столько усилий и всё зря.
− Хоть с ромбами немного поняла, как обращаться, − прошипела я, пытаясь найти хоть что-то хорошее в этой ситуации.
Ну, если подумать логически. Солнце у нас на востоке, ведь сейчас утро, город тогда на севере от меня. Если вспомнить дорогу к Замку Пламени от моего дома, то это получается запад. То сейчас мне надо идти на северо-запад получается. И учитывая, что пункта назначения не видно, топать мне пару десятков километров на пустой желудок. Остаётся надеяться, что я всё рассчитала правильно и приду к обеду, а уж Доминик меня накормит.
Счастливая от осознанания того, что знаю куда идти, я начала спускаться по выращенным мною ветвям. Мне так хотелось спуститься быстрее, что я забыла об осторожности, перейдя на ветки, выросшие естественным путём. Я поняла свою ошибку, лишь почувствовав, как когти на ноге полоснули по ветке, не зацепившись за кору, а в глазах замельтешили зелёные листья, ветки и просветы между ними…
Глава 24 Песенка для внучки
Боль – это первое, что я почувствовала. Нельзя было сказать, что конкретно болело, всё тело ныло, словно прося пощады, словно прося голову не двигаться, чтобы не стало хуже. Голова одновременно и болела, и кружилась. Чувствовалась тошнота.
Но какой-то инстинкт заставил меня со стоном открыть глаза, которые сразу обжёг яркий белый свет. В уши ударил птичий щебет, только усиливающий головную боль.
Привыкнув к свету, я поняла, что день давным-давно наступил. Боль поутихла, и я смогла привстать и сесть. Резкая боль ударила в правую лапу. Посмотрев на неё, я ахнула не то от боли, не то от страха перед увиденным: коготь указательного пальца весь в запёкшейся крови болтался на тонкой ниточке плоти. От того, что я опёрлась на эту лапу, когда вставала, из раны снова потекла кровь, согревая своим теплом ниточку плоти, которая ещё не утратила связь с телом. Ромба когтя выглядела ужасно. От одного вида на неё можно было понять, что коготь уже не спасти. Все ромбы обычно уходят вверх или в сторону, теряясь в окружающем пространстве, сливаясь с самим воздухом. Они начинались у чего-то живого, а конец их таял и сужался так, что его нельзя было увидеть. Я видела конец ромбы моего когтя. Куцей грязно-серой ниткой он свисал с кончика когтя и словно тлел от невидимого пламени. Я попыталась коснуться ромбы, потянуть её, но она упорно не давалась, мои здоровые когти упорно проходили сквозь неё. Каждое такое движение присылало короткий и противный импульс боли в истерзанный палец.
Отвлёкшись от этого пальца, я осмотрела остальную себя. Ничего страшнее пары ссадин и ушибов. Когда я восстановила все потрёпанные ромбы, боль окончательно ушла. Остались только тошнота и лёгкое головокружение, с которыми я не смогла ничего сделать. Ещё раз глянув на оторванный коготь, я ещё раз удостоверилась, что его уже не спасти. Тяжело вздохнув, я перекусила эту ниточку плоти у самого основания, в последний раз скривилась от боли. Кровь из пальца стала сочиться сильнее, а мне всё никак не удавалось найти ромбу, чтобы закрыть эту рану. Ладно, подождём, может, Доминик разберётся. В любом случае, от такой раны я не потеряю много крови.