– Пользуемся, но с осторожностью. Ромбы – хрупкая вещь, легко можно порвать и… в лучшем случаем, умрёт растение, а в худшем… а, впрочем-то, – Доминик глянул на своё творение. – Может, это и сказки. Ладно, забудьте. На этом всё?
– В общем-то да, – мама осмотрела грядки. – Всё посадили, всё пропололи. Только полить, и можно идти обедать.
– А если взять люпин домой? В баночку посадим, пускать пахнет и радует глаз хотя бы до вечера, – предложила я.
И уже через полчаса за столом собралась вся семья: родители, трое родных братьев, Доминик и я. Знакомый и любимый вкус жареного картофеля и мяса, на которое лисы не скупились для содержания своего наследника. Яблочный компот, с избытком заготовленный прошлым летом. Засахаренные яблоки. Всё просто и знакомо. Ничего не предвещало беды.
Её принёс стриж, залетевший в открытую форточку. Их использовали лисы вместо почтовых голубей. Не отвлекаясь от еды, Доминик поднял согнутую левую переднюю лапу, на которую и приземлилась умная птица. Зажав вилку с куском мяса в зубах и пытаясь так его пережевать, лис стал отвязывать письмо от лапки почтальона. Почувствовав облегчение от своей ноши, птичка сразу выпорхнула обратно, словно давая понять, что отправитель не ждёт ответа на своё письмо.
Мне казалось, что Доминик должен прочитать послание сразу, но он просто отложил свёрнутую бумажку, решив, что еда важнее.
– Может, прочтёшь? – предложила я.
– А чего читать-то? – лис положил в пасть кусок картошки. – Опять бабушка напоминает… ам-рам… что я должен присутствовать на Дне Жизни и желательно один, – он проглотил прожёванную еду, –чтобы она могла меня потом долго отчитывать, что я почти половину своей жизни живу с людьми, а не со своим народом. Как будто кому-то от этого плохо?
– Может, всё-таки прочтёшь, – предложила мама. – Вдруг что-то важное.
– Если только вы так хотите…
Доминик закинул ещё мяса и картошки себе в рот и, пережёвывая это, развернул листок. Его сначала скептически прищуренные глаза с каждой прочитанной строчкой расширялись толи от удивления, толи от страха, хвосты, тихо шевелящиеся от удовольствия, вызванного приятным вкусом еды, начали мелко дрожать.
Я хотела спросить, что там такое, но не решалась. Остальные тоже молчали.
Прочитав, лис сразу скривился и выдал:
– Ерунда какая-то. Придумала новый способ меня оставить у себя.
– Это твоя бабушка? Что она пишет? – выпалила я, не дожидаясь, пока это сделает кто-то другой.
– Не, это не бабушка, – Доминик снова принялся за еду, хотя на этот раз ограничился небольшим куском картошки, который не мешал ему разговаривать. – Это её советник, Лимб. Пишет, что бабушке совсем плохо и речь на Дне Жизни надо будет произносить мне, а потом назначат коронацию и сделают меня вожаком.
– То есть… – я не поверила своим ушам.
– То есть, если это правда, я не вернусь из леса… но я уверен, что это всего лишь новый способ воззвать к моей совести и заставить остаться в Замке Пламени.
– Ну, значит этот день настал, – отец отодвинул свою пустую тарелку подальше и встал. – Тебя, Доминик, здесь удерживает только Грета… – начал он.
– Но… – попыталась вставить я.
– Не перебивай, дочь, – отец ударил кулаком по столу, негромко, но весьма доходчиво. – Вам обоим, детишки, пора вырасти. Доминик, ты не сможешь вечно пытаться быть человеком, ты рождён лисом и должен стать лисом.
– Вы что, меня выгоняете? – уточнил он. В его глазах отчётливо читалось удивление и непонимание.
– Думай, как хочешь. А ты, Грета, вспомни: тебе уже шестнадцать. Ко мне уже подходил врач Вермер с просьбой выдать тебя замуж за его сына. Эта превосходная партия для тебя. Отказываться бессмысленно и глупо.
– Что?! – я не выдержала, вскочила и ударила кулаками по столу. – А что на счёт Рэма, Сэма и Тома? Им уже по девятнадцать, а они все трое неженаты!
Мои братья переглянулись, но промолчали.
– Сядь! – гаркнул отец.
Мои ноги сами подкосились от его тона.
– Женщины взрослеют раньше мужчин, и жена должна быть младше мужа, – продолжал он. – Но я согласен, им тоже уже пора. Освободим дом от вас обоих – и можно будет приводить трёх невесток, а то все вместе мы тут не поместимся.