Мы с братом переглянулись. Он еле заметно дрожал, а в его глазах читался ужас. У меня самой шерсть стояла дыбом, а в ушах стучала кровь.
− Теперь ты, Гретта, − прервал моё оцепление голос королевской советницы. – Ты правильно поняла, что с твоей помощью я хочу примирить, а в будущем и объединить две религии. Без твоего согласия, как ты понимаешь, это будет сделать сложно, но возможно. И если ты не согласишься, Доминика постигнет та же участь, что и тебя, если не согласится он. Подытожу: Доминик должен отречься от титула в пользу Северяна, Гретта должна посодействовать мне в объединении двух церквей. Если же оба ваши ответа будут положительны, то мы вас отпустим, но вы лишитесь права находиться в пределах этого королевства. Если же кто-то из вас ответит отказом, то второй умрёт через сдирание кожи. Если оба ответа будут отрицательны, то умрут оба. Вопросы есть?
Глава 33 О чём говорили сны
Нас обоих снова грубо отправили в одну камеру до тех пор, пока мы не будем готовы дать ответ, чудовищный ответ, который решит наши судьбы, сделает нас судьями и палачами друг для друга, но сильно ничего не изменит ни для одного, ни для другого народа. Мы оба – лишь инструменты, чтобы сделать всё лучше и быстрее. Полезные? – Да. Незаменимые? – Конечно, нет. Мелиса и Северян всего добьются с помощью этого предателя Лимба, даже без нашего участия. Нужно было признать, что мы проиграли…
Доминик мерил шагами камеру, не желая признавать очевидное.
− Должен быть какой-то выход. Всегда есть выход! Я же ещё правитель! Я должен его найти!
Его не могли остановить ни брань других заключённых из соседних камер, ни охранник, который уже раза три грозился не дожидаться нашей казни, а сделать всё сам здесь и сейчас.
На удивление, мне не хотелось самой успокаивать брата. У меня не осталось сил ни на что, кроме сидения в углу и тупого глазения в стену. Словно осознание своей ничтожности и скорой мучительной смерти выпило из меня все силы, не оставив даже эмоций.
Вот бы всё стало, как в сказке, чёрный и рыжий лис сгорели в огне, который был порождён их алчными желаниями и который предназначался для их обманутой жертвы. Странно, что я вспомнила эту старую сказку. К чему бы это? Может, потому что в сказке главным в этой компании был именно рыжий, чьи приказы и выполнял чёрный. Так и здесь, я уверена, что план придумала Мелиса, а Северян просто пляшет под её дудку. Это компании не хватает только белого, который следует за остальными, но в последний момент выбирает сторону справедливости и умирает, прихватив с собой остальных, но при этом спасает жертву.
Возможно, я и раньше подсознательно сравнивала себя, Мелису и Северяна с персонажами этой сказки. Кто тогда Доминик? Жертва, которую спасает белый лис, погибнув сам.
Нет! Нет! Нет! Такого быть не может! Осознание своих снов повергло меня в ужас. Моё подсознание может предсказывать будущее? А как ещё объяснить то, что оно готовило меня к роли белого лиса в этой ожившей сказке? То есть я должна погибнуть, спасая Доминика и при этом убивая Северяна и Мелису? Что за бред? Конечно, смерть их обоих должна вернуть всё на свои места, только…
Хотя нет. Не похоже это на ту сказку. В сказке у троих лисов была одна цель – снова стать людьми, а тут у всех цели разные. У Северяна – стать правителем, у Мелисы – объединить религии и дорваться до власти в лисьем клане, а у меня − …
А ведь и правда, какая у меня цель? Спасти брата? Возможно. Только и свою шкуру хотелось бы сохранить. Первого можно добиться, согласившись помочь Мелисе. На религии мне всё равно, так что ничего не теряю. А вот второго… для этого Доминик должен добровольно отдать власть Северяну, который мало того, что не является частью клана, а лисом стал пару недель назад, так ещё и королевский сын. Это буквально означает отдать лисий клан под власть людей. Доминик хороший вожак и выполняет свой долг. Что для клана жизнь одной лисы, даже если она и сестра вожака? Доминик, конечно же, выберет клан. Тяжело признавать, но это будет правильный, хоть и тяжёлый выбор.
Только вот по монологу братца, который продолжал ходить туда-сюда, ругая себя за глупость и постоянно спрашивая невидимого собеседника, как выбраться, он не собирался выбирать вовсе.