Толпа верующих начинала шуметь, что явно означало: народ устал и хочет разойтись. Епископ тоже это заметил, так что поспешил закончить:
− Думаю, эти бесовские отродия, называющие себя лисами, усвоили, что мы не так добры и не будем терпеть их богохульство. Пускай теперь шкуру этого недоангела сожрёт их же пламенный божок.
Народ одобрительно закивал. Послышались возгласы:
− Правильно!
− Пускай катится к своему бесовскому божку!
− Нам такие ангелы не нужны!
− Что это за бог, который ест своих детей!
Что ж, народ явно был согласен с финалом проповеди. Это заметил и епископ. Он махнул рукой одному из прислужников в белых балахонах, который с наступлением сумерек подошли подсветить место проповеди. Человек сорвался с места, подошел к шесту, на котором была приколочена лисиная шкура и поджог. Сухое дерево быстро занялось пламенем, которое в считанные мгновения перекинулось на белую шерсть.
Через минуту шест хрустнул и упал в направлении ко входу в церковь. Епископ, решив, что на этом представление окончено, обернулся к народу:
− На этим можно закончить на сегодня. Жду вас через семь дней, ведь у Света семь цветов, семь детей. Не забудьте молиться им о благо…
Он не успел договорить. Крохотный огонёк, отделившийся от почерневшей в огне лисьей шкуры, пополз к зияющему чернотой распахнутому проёму церкви, маневрируя между плиток дорожки. Лишь он пропал внутри храма, как внутри зажегся белый яркий свет. На столько яркий, что слепил глаза, не позволяя увидеть, что творится внутри. Толпа замолчала, ошарашенная тем, что только произошло.
На фоне света появился огромный силуэт лисы, который направился к толпе. Народ содрогнулся, но… громадная лиса стала уменьшаться и вскоре из проёма появилась лиса… белая лиса в лёгком почти прозрачном белом платье и венком из цветов всех цветов радуги на голове. Её белая шерсть будто сияла, а хвосты шевелись, будто клубок змей. Тишина летней ночи окутывала всё вокруг, даже будто звенела в ушах.
− Люди, я была по ту сторону этого мира, − заговорила лиса громким, но приятным голосом. – Я видела Света и видела Пламеня. Они едины! Они – это огонь, который заливает тьму вокруг ярким белым светом. Люди созданы из Света, а лисы из Огня, но мы не противоположны, а лишь части одного целого. Целое никогда не будет едино, пока его части не могут быть вместе!
Лиса резко замолчала. Всё вокруг снова погрузилось в тишину на несколько секунд. Молчание прервалось треском огня, за спиной у лисы снова вспыхнуло пламя.
− Таково послание богов! – напоследок сообщила лиса, а в следующее мгновение её поглотило пламя.
Разгорелся большой костёр, поглотивший деревянный помост епископа, который еле успел с него соскочить. Несколько мгновений он в ужасе смотрел на пламя, а затем, немного оправившись от шока, глянул на присутствующих, который устремили на него взгляды, полные надежды. Все ожидали, что скажет верховный епископ, как будет трактовать это происшествие церковь.
− Эту чудо, − наконец выдохнул мужчина, а затем повторил громче: — Это божественное чудо!
− Чудо! – подхватила толпа. – Мы увидели чудо!
Глава 37 Пятая ночь
− Люди, я была по ту сторону этого мира. Я видела Света и видела Пламеня. Они едины! Они – это огонь, который заливает тьму вокруг ярким белым светом. Люди созданы из Света, а лисы из Пламени, но мы не противоположны, а лишь части одного целого. Целое никогда не будет едино, пока его части не могут сосуществовать вместе! Таково послание богов!
− Ага, а теперь с выражением, чтобы народ тебе поверил, − строго заметила Мелиса у меня за спиной.
Я тяжело вздохнула. Текст, конечно, звучал неплохо, но был уж чересчур длинным. Мелиса бы ещё часовую речь бы написала и приказала бы мне её запомнить слово в слово.
Сидя в кресле перед зеркалом, я читала с листка мою речь. За мной стояли стилистка и парикмахерша. Вторая причёсывала и кое-где подравнивала миниатюрными ножницами короткую лисью шерсть, а первая жестами давала ей указания, чтобы не мешать репетиции речи. Я понимаю, если бы у меня были длинные волосы, но зачем вычёсывать и укладывать короткую шерсть?