У Блэки были темные глаза, густые черные волосы, придававшие ей немного диковатый вид, и маленькая татуировка возле пупка. Всегда веселая и общительная, она обожала шумные вечеринки. Девочка прилично училась, но никогда не делала больше, чем требовала школьная программа. Ее отец был плотником и держал собственную мастерскую, приносившую неплохой доход, а мама Блэки работала торговым агентом в косметической фирме «Эйвон». Они жили в гораздо более скромном доме, находившемся в пригороде, и пили чай из разномастных чашек, две из которых бабушка Блэки выиграла в лотерею лет тридцать назад. Блэки в шутку называла их «семейной реликвией».
Несхожесть вкусов и характеров также способствовала укреплению столь неожиданно зародившейся дружбы. Благодаря этой разнице, между подругами никогда не существовало конкуренции, особенно в том, что касалось романтических увлечений. Им всегда нравились разные мальчики и редко нравились поклонники друг друга. Но именно поэтому, когда одна из них расставалась со своим приятелем, а вторая произносила обычную в такой ситуации фразу: «Тебе без него будет гораздо лучше» или «Он никогда не найдет такой классной девчонки, как ты», утешение выглядело вполне искренним.
Или, как сказала Блэки после того, как Джон Кэрри бросил Хлою: «Это лучшее, что с тобой могло случиться. Одевайся. Мы идем праздновать твое освобождение».
Известие о катастрофе ничуть не удивило Блэки. Джон был не в себе с самого Рождества: свадьба его лучшего друга (Саймон женился на однокурснице, которая ждала от него ребенка) произвела на Джона тягостное впечатление. Хлоя же, напротив, заразилась матримониальными настроениями. В результате у Джона случилось нечто ироде депрессии: он то становился холодным и раздражительным и без всякой видимой причины по нескольку дней злился на Хлою, то вдруг, словно почувствовав свою вину, превращался в нежного и заботливого любовника. Хлоя, совершенно сбитая с толку странным поведением Джона, сама находилась на грани нервного срыва. Блэки оставалось лишь удрученно вздыхать, наблюдая за страданиями подруги.
Пару месяцев спустя, когда на торжественном банкете по случаю «голубой» свадьбы — один из преподавателей их колледжа женился на бывшем студенте — Хлоя поймала букет «невесты», холодность Джона превратилась в откровенную враждебность. Это заметили все, кроме Хлои. Блэки уверяла подругу, что Джона просто трясло от ненависти.
— Но он хотя бы объяснил, почему решил расстаться с тобой?
— Конечно. Он сказал, что великому писателю требуется смена впечатлений. Ему нужно постоянно расширять круг общения, поэтому он должен встречаться со многими женщинами, а не замыкаться в узких рамках традиционных семейных отношений. Вспомни Керуака, Байрона, Хемингуэя, Генри Миллера, Тода Хьюза, — Хлоя закатила глаза, изобразив напыщенную манеру Джона произносить звучные писательские имена. — Такую творческую натуру, видите ли, нельзя держать на коротком поводке… Жизнь с ним все равно не принесла бы мне ничего, кроме разочарования. Так что для меня же будет лучше, если мы расстанемся прямо сейчас.
— Ублюдок! Но что касается последнего утверждения — он абсолютно прав.
— А я привела ему целый список известных людей, которые были женаты, однако это не помешало им стать великими. Густав Малер, например.
— Хлоя, надеюсь, ты не думаешь, что Джону Кэрри светит слава Джека Керуака или Теда Хьюза?
— Он талантлив, — сказала Хлоя.
— Джон не глупый, но легкомысленный и к тому же страшно самоуверенный тип. Могу поспорить, что все творческие начинания нашего гения закончатся службой в банке его отца.
— Думаешь, он вернется ко мне?
— Если у него есть хотя бы капля ума, вкуса и здравого смысла, то да. То есть нет. Боже, надеюсь, что нет.
— О, Блэки, не говори так. Я люблю его.
Остаток вечера подруги провели в баре студенческого городка, где Хлоя усиленно поглощала текилу, закусывала ее солеными фисташками и, горько рыдая, то и дело задавала один и тот же вопрос: «Что мне делать с моей никчемной жизнью?» Осенью они вместе с Джоном собирались поступать в Колумбийский университет. Но теперь, после их разрыва, она ни за что не поедет в Нью-Йорк. Не хватало еще учиться с ним на одном курсе и видеть, как возле Джона вьются толпы девушек.