Когда они спускались вниз по тропе, Кьюби опустила зонтик.
— Когда твоя сестра выходит замуж?
— В конце месяца. Ты хотела бы посетить церемонию?
— Думаю, нет. Это будет слишком явным подтверждением того, что я иду против желаний брата. Джереми...
— Знаю. Прости. Я нарушил наш договор. С этой минуты ни одного серьезного слова!
Она остановилась, осматривая свой ботинок, и стряхнула три больших влажных листа с каблука.
— Вот бы не слышать никогда ничего серьезного! Как было бы приятно, если бы мы могли общаться с людьми самым несерьезным образом!
— Может, у нас получится.
— Как? — ответила она. — Да это невозможно! Удовольствия со временем все равно иссякнут. И это уже началось! Так давай наслаждаться сегодняшним днем!
Они пошли дальше. В лесу было пустынно и тихо, за исключением нежного журчания воды в ручье. Все птицы, казалось, умолкли.
— Расскажи мне о своих экспериментах с паровой машиной, — попросила она.
— Хвастаться особо нечем.
Он рассказал о встрече с Тревитиком и о том, что почти забросил свой проект.
— Но так нельзя! — возмутилась она. — Если каждый изобретатель будет отчаиваться, когда что-то пошло не так, как мало будет тогда открытий!
— Я не изобретатель. Я использую и, возможно, немного дорабатываю то, что изобрели другие.
— Пусть так.
— Хорошо, да, думаю, ты права. Я должен продолжать. Разумеется, в последнее время мне не хватало...
— Продолжай.
— Ты, наверное, можешь догадаться, чего мне не хватало, что еще раз доказывает, что, как ты верно заметила, удовольствия имеют свойство иссякать.
Вокруг возвышались гигантские стебли борщевика, цветущие и покрытые семенами чаши с множеством изящных стебельков, каждый с замысловатой прической. Она стегнула один из них и сломала стебель с зонтиком.
— Позволь, я расскажу тебе о нашей новой шахте. Она уже открылась, и насос, который я спроектировал, работает, и неплохо работает! Я никогда об этом не говорил?
— Нет. В прошлом году это было в планах.
— Но тебе интересно?
— Ну конечно, мне интересно! Просто потому...
И Джереми рассказал. Через какое-то время Кьюби начала весело болтать о своей жизни, о том, как Огастес, работающий в Лондоне, проводит с ними отпуск, о размолвке Клеменс с учителем музыки, о визите тетки со спаниелем, который тяпнул ее за лодыжку. Джереми поведал ей о Клоуэнс и Стивене. Самые простые новости, самый легкий диалог между ними приобретал важное значение.
Небрежно ступая, они спускались всё дальше и дальше. Вдруг Кьюби поскользнулась на упавшей ветке, наполовину торчавшей из земли, влажной и замшелой. Джереми поймал ее за руку, и она устояла. Она посмотрела на косые лучи солнца и сказала:
— Боже милостивый, нам пора возвращаться!
— Отсюда можно увидеть реку.
— Я знаю, но всё равно мы должны идти назад. Мне бы не хотелось, чтобы Джон, присоединившись к нашим друзьям, обнаружил мое отсутствие.
Они стали возвращаться по своим следам. Джереми легко и деликатно придерживал ее под руку, не встречая особого сопротивления. Они снова пробирались вдоль ручья, протискиваясь через молодые платаны, чьи огромные влажные листья светились в солнечных лучах.
Немного погодя они остановились перевести дыхание. Кьюби прислонилась спиной к дереву позади нее. Джереми накрыл ее ладонь своей и весело улыбнулся. Они постояли несколько секунд, а затем поцеловались - казалось, губы Кьюби сами потянулись к его губам, чтобы наконец встретиться. Волна чувств, взметнувшаяся от губ к губам, превратила остаток дня в банальный и бессмысленный.
Сделав паузу, чтобы успокоить дыхание, Джереми позволил пальцам погладить ее по щеке.
— Это было, — сказал он, сбился и начал снова, — это было не так и ужасно. Если хорошенько подумать, совсем не ужасно.
Он прервался, увидев в ее глазах вспышку удивления от его легкомысленного настроя.