— Я совсем забыла об этом листе, его Нэнси обронила утром, — пояснила Лили подруге, поднимая его следом за кусочком пирога.
— А почему ты не вернула до сих пор? Может это что-то важное, — удивленно вскинула брови Холли, глядя на небрежно скомканный тетрадный лист в руке подруги.
— Ох, да я сомневаюсь, что здесь может что-то серьезное быть, просто бумажка. Может записывала что-либо, чтобы не забыть. — Она равнодушно пожала плечами и развернула лист. Вопрос приятельницы, однако, смог вызвать у неё интерес. Первые же строчки заставили ее умолкнуть и вчитываться в тот небольшой текст с невиданной жадностью. С каждым прочитанным словом Лили становилось все сложнее и сложнее скрывать свое удивление. Эмоции были настолько сильными, что практически отпечатывались на ее лице, отражаясь то в поднятых в удивлении бровях, то в периодически появляющейся складке на маленьком лбу, выдающей недовольство. В конце концов, письмо поставило её в смятение и в завершении чтения она не знала, как реагировать. Тогда с ее губ вырвалось лишь неопределенное «ох».
Холли все это время нетерпеливо ворочалась на месте, ожидая, чтобы тоже поскорее ознакомиться с текстом на тетрадном листике, который так взволновал её подругу.
— Ну, что там? Что-то незначительное? — нарочито спокойно задала вопрос та, определено сгорая внутри от нетерпения.
Лили передала лист, теперь наблюдая за тем, как отреагирует её приятельница на текст этой записки. У Холли была приблизительно такая же реакция, как и у самой миссис Риниранс, но зная, что за ней следят, она сделала серьезное выражения лица, дабы не выдавать своего удивления.
— Я всегда знала, что эгоистичность может принести подобные беды, — сразу же после прочтеня письма гордо заявила Холли, будто изрекла какую-то действительно великую мысль.
— Я недавно видела ее, она рвала какие-то фотографии в альбоме. Совсем с ума сошла, наверное. И не удивительно, — с легкой неприязнью ответила Лили, вспоминая тот вечер.
— Совсем неблагодарная, рвать фотографии в родительском доме. Небось ещё и с альбома Линды и Джона! А они все время помогали ей, а та из-за этого и выросла абсолютно несамостоятельной и эгоистичной, — с уверенностью в голосе произнесла Холли. Лили лишь слегка неуверенно кивнула ей в ответ, не осмелившись перечить подруге.
Обсуждая содержание письма ещё около получаса, они вместе пришли к выводу, что «Таких эгоистичных людей, как Нэнси, ещё нужно поискать». Но, тем не менее, даже эти двое в какой-то мере посочувствовали ей. Только вот этого ни одна из них не произнесла вслух.
Возвращаясь домой под вечер, Лили все же не выдержала. Остатки совести требовали, чтобы она хотя бы вернула письмо его обладательнице. Именно поэтому та остановилась напротив места жительства Нэнси и подошла к двери. Сомневаясь около нескольких секунд, все же приняла решение и поспешно позвонила в звонок. Хозяйка дома открыла не сразу. Её вообще удивил приход неожиданного гостя.
— Здравствуйте, миссис Риниранс, вам что-то нужно? — вежливо поинтересовалась Нэнси, слабо улыбнувшись в знак приветствия.
— Это, я так полагаю, ваше? — Лили протянула лист тетради, теперь сложенный в обратном направлении и выглядящий явно пожмаканым. Глаза Нэнси расширились от удивления, смешанного с возмущением, и она спешно полезла в карман своей кофты, чтобы убедиться, что они ей не лгут. Но, увы, её догадки все же подтвердились. Это было то самое письмо.
— Да как вы… Вы не имели права читать эту записку. Она личная! — в конце концов закричала Нэнси, выхватывая у Лили несчастный лист бумаги.
— А каким образом я могла узнать, что вы его обладательница? Тут не было подписей, поэтому я прочла, а так как знаю, что вы единственная, у кого погибли родители за последние несколько лет, то поняла, что он принадлежит вам, — искренне солгала Лили, а спустя несколько мгновений, сделав возмущенный вид, развернулась и ушла к велику.
Лили успела вернуться домой и теперь спокойно готовила ужин, так как муж уже должен был скоро вернуться. Нэнси же в это время не могла думать о подобном, ведь ее мысли снова поглотило самобичевание. Она бесконтрольно рыдала, уткнувшись в подушку. Но спустя несколько часов ей всё таки удалось успокоиться и уснуть. А в мыслях до самого наступления небытия прокручивались сцены того, как женщины читали то самое письмо. Ей казалось, что хуже этого быть ничего не могло, ведь девушка меньше всего желала, чтобы настолько личная вещь оказалась на всеобщем обозрении. В конце концов, она стала совершенно обессиленной, наверное лишь поэтому усталость взяла над ней верх и смогла утащить Нэнси в царство Морфея.