– Аззи, – мягко позвал Майлз, склонившись над ним. – Аззи, ты меня слышишь?
Глаза Азиза на мгновение дернулись и тут же ушли куда-то в сторону.
– Знаю, что ты меня не узнаёшь, но, может, потом ты это вспомнишь. Ты был хорошим солдатом, умным и храбрым. Ты пришел на помощь своим товарищам во время катастрофы. В тебе была та внутренняя дисциплина, которая спасает жизни. – «Чужие. Но не твою собственную.» – Завтра ты отправишься в другой госпиталь, где тебе помогут выздоравливать дальше. – «Среди чужаков. Очередных чужаков.» – Не беспокойся насчет денег. Я их здесь оставлю, так что ты сможешь брать, когда тебе понадобится. – «Он не понимает, что такое деньги.» – Время от времени я буду проверять, как ты здесь, как только у меня выдастся возможность, – обещал Майлз. Кому обещал? Азизу? Азиза больше нет. Самому себе? Когда он договаривал фразу, голос его упал почти до предела слышимости.
Слуховая стимуляция заставила Азиза забиться, издавая шумные нечленораздельные стоны; он явно не контролировал громкость своего голоса. Даже сквозь призму своей отчаянной надежды Майлз не мог признать этот звук попыткой пообщаться. Одни животные рефлексы.
– Держись, – прошептал он и ретировался. В вестибюле Майлз ненадолго остановился, его трясло.
– И зачем ты такое с собой делаешь? – кисло переспросила Куинн. И ее скрещенные, плотно обхватившие плечи, руки молча добавили: «А со мной зачем?»
– Во-первых, он умер за меня – в буквальном смысле слова. А во-вторых, – он попытался придать своему голосу легкомысленности, – ты не чувствуешь некоего навязчивого желания взглянуть в лицо своему самому большому страху?
– Твой самый большой страх – это умереть? – спросила она с любопытством.
– Нет. Не умереть. – Он помедлил, потер лоб. – Потерять разум. Всю мою жизнь я опирался на такую игровую стратегию: заставить людей принимать вот это, – неопределенным жестом он провел вдоль (хотя сколько той длины?) своего тела, – поскольку я – хитрожопый маленький ублюдок, способный обвести противника вокруг пальца, и раз за разом я доказываю это. Без мозгов… – «Без мозгов я – ничто». Он выпрямился, преодолевая ноющее напряжение в желудке, пожал плечами и стрельнул в Элли улыбкой. – Пошли, Куинн.
После встречи с Азизом, иметь дело с Дурхэмом и Вифиан было уже не так тяжело. Они могли ходить и разговаривать, пусть с запинкой, а Вифиан даже узнала Куинн. Майлз с Элли отвезли их в космопорт на взятой напрокат машине, причем Куинн обуздала свой обычный стиль вождения (лучше всего описывающийся фразой «а пошло все к черту!»), помня об их не до конца излеченных повреждениях. В катере Майлз отправил обоих в переднюю часть, к их товарищу-пилоту, и когда они подлетали к «Триумфу», то Дурхэм вспомнил не только имя пилота, но и некоторые процедуры управления катером. Обоих выздоравливающих Майлз передал медтехнику, встретившему их возле люка катера, и тот повел их в лазарет прилечь после короткого, но утомительного путешествия. Майлз поглядел им вслед и почувствовал себя немного лучше.
– Недешево, – задумчиво заметила Куинн.
– Да, – со вздохом согласился Майлз, – Реабилитация начинает отъедать изрядный кусок от бюджета нашего медицинского отдела. Думаю, бухгалтерия флота должна будет выделить эти расходы в отдельную статью, а то медики вдруг обнаружат, что их катастрофическим образом обсчитали. А что ты хочешь? Мои солдаты беспредельно верны мне; я не могу их предать в ответ. И кроме того, – коротко усмехнулся он, – платит-то Барраярская Империя.
– Думаю, твой шеф СБ долго распространялся насчет этих счетов на инструктаже перед заданием.
– Иллиан вынужден объяснять, почему из бюджета его департамента ежегодно уходят суммы, достаточные, чтобы содержать личную армию, и не признаваться при этом, что такая армия существует. Кое-кто из имперского казначейства склонен обвинять его в неэффективной работе департамента в целом, от чего он жутко переживает. – Майлз вздохнул.
Пилот дендарийского катера заглушил все системы своего кораблика, вынырнул в коридор и запечатал люк. Затем кивнул Майлзу: – Пока я ждал вас в Порте Бошен, сэр, я услышал небольшое новостное сообщение по местной сети. Вам оно должно быть интересно. Небольшое и несущественное здесь, на Эскобаре. – Пилот чуть ни пританцовывал, поднимаясь на цыпочки.
– Ну, говорите, сержант Лажуа, – Майлз вопросительно приподнял бровь.
– Цетагандийцы только что объявили, что уходят с Марилака. Они это назвали – как его там? а, вот: «Благодаря значительному прогрессу, достигнутому в культурном единении, мы передаем вопросы поддержания спокойствия под контроль местных властей.»
Майлз в восторге стиснул кулаки. – Другими словами, они бросают свое марионеточное правительство! Ха! – Он запрыгал на месте и размашисто хлопнул Куинн по спине. – Слышишь, Элли?! Мы победили! То есть они победили, марилакцы. – «Наши жертвы обрели смысл». У него перехватило горло, но он справился с собой прежде, чем разразился песней или еще какой-нибудь глупостью. – Окажи мне услугу, Лажуа. Передай это сообщение по всему флоту. И еще передай мои слова: «Вы хорошо поработали, ребята.». Ладно?
– Да, сэр. С удовольствием. – Улыбающийся пилот бодро отсалютовал и вприпрыжку умчался по коридору.
Майлз расплылся от уха до уха. – Видишь, Элли? То, что сейчас приобрел Саймон Иллиан, обошлось задешево – даже заплати он в тысячу раз больше. Полномасштабное планетарное вторжение цетагандийцев сперва запнулось на месте, потом увязло, а потом и вовсе потерпело неудачу и провалилось! – И он добавил яростным шепотом. – И это сделал я! Я все изменил.
Куинн тоже улыбнулась, но одна ее совершенная бровь изогнулась с долей сухой иронии. – Это прекрасно, но если я верно прочла между строк, то на самом деле Барраярской Имперской Безопасности требовалось, чтобы у цетагандийской армии были связаны руки партизанской войной на Марилаке. Неограниченно долго. Дабы отвлечь внимание цетагандийцев от границ и скачковых точек Барраярской Империи.
– Написать они этого не написали. – Майлз хищно оскалился. – Все, что сказал Саймон, было: «Помогай марилакцам при любой представившейся возможности.» Это был постоянно действующий приказ, выраженный именно такими словами.
– Но ты чертовски хорошо знал, чего он хочет на самом деле.
– Четырех кровавых лет достаточно. Я не предал Барраяр. И никого другого тоже.
– Да-а? Так если это в Саймоне Иллиане, а не в тебе, так много от Макиавелли, то каким образом случилось, что восторжествовала твоя версия? В один прекрасный день, Майлз, ты перестанешь понимать этих людей досконально. И что ты тогда будешь делать?
Он улыбнулся и покачал головой, уклонившись от ответа.
Когда Майлз подходил к двери своей каюты на «Триумфе», то от эйфории по поводу новостей с Марилака он все еще чувствовал себя так, словно двигается при половинной силе тяжести. Исподтишка окинув взглядом коридор и убедившись, что там никого нет, он обнял Куинн и поцеловал: глубоким поцелуем, какого им больше долго не представится. И она отправилась к своей каюте. Майлз проскользнул внутрь, и шипение закрывающейся двери слилось с его собственным вздохом. Снова дома.
Это место было домом для половины его души, подумал он, кидая свою летную сумку на койку и направляясь прямиком в душ. Десять лет назад лорд Майлз Форкосиган в минуту отчаяния изобрел адмирала Нейсмита, личность-прикрытие, чтобы с помощью этой безумной импровизации удержать контроль над спешно переименованными дендарийскими наемниками. Барраярская Имперская Служба обнаружила, что это прикрытие может оказаться полезным… нет. Отдадим должное. Это он убеждал, интриговал, доказывал и заставил-таки СБ найти этой маске применение. «Когда притворяешься кем-то, будь осторожен. Ты можешь им стать.»