– Я понял, – рыцарь сделал несколько размашистых шагов в сторону стола. – В свою очередь, обязан предупредить, что мои братья в курсе, где я сейчас нахожусь…
Гильдмастер улыбнулся еще шире:
– Опасаетесь за свою жизнь? Это совершенно напрасно. Мы заключили договор с Маской и его чернорясниками, и нас устраивает такой порядок вещей.
Пренебрежение, с которым прозвучала ремарка относительно духовенства Благого, покоробила протектора.
– Раз уж мне не о чем беспокоиться, – Кеан положил на стол Гильдмастера письменный протокол алхимиков с наименованием яда. – Что вы можете сказать об этом, господин?…
– Беркут, – отозвался вакшами, притянув к себе листок. – Мы, как и вы, не носим данных при рождении имен…
Эта полная пренебрежения фраза заставила Кеана нахмуриться. Как смеет этот нелюдь, этот еретик, ровнять рыцарей Всеблагого с ними, серокожими нетопырями? Однако он сам пришел в их обитель, сам попросил о помощи, провоцировать конфликт у него не было никакого желания. Брови расслабились, лицо снова разгладилось, вернув прежнее спокойствие. Господин Беркут, казалось, не обратил на это внимание, взгляд его был прикован к бумаге.
– Хм! – наконец выдал он, подняв глаза. – Очень интересно! Ночной Принц – редкий яд. Могу сказать вам по секрету – на черном рынке такой тоже не купишь, – и он снова хищно улыбнулся.
– Хотите сказать, его привезли откуда-то? – спросил Кеан, склонившись над столом.
Беркут постучал пальцем по листу:
– Мы часто используем яды и, уж поверьте, прекрасно знаем, что и где можно достать. Ночной Принц – эффективный, но исключительно непрактичный способ убить кого-то. Он быстро теряет свои смертоносные свойства при неподобающем хранении, а жуки, из которых его готовят, обитают только на севере Золотого Ока и быстро дохнут в жарком климате полуострова, – он почесал переносицу. – Кем бы ни был ваш убийца, он не ищет легких путей, – Беркут отодвинул листок. – Скорей всего, он имеет основательные познания в алхимии…
– Почему вы так решили?
– Сами подумайте, – золотые глаза лукаво блеснули. – Сколько времени требуется, чтобы преодолеть путь, скажем, из Айгарда в Ильфесу? Яд теряет свойства за день-два в зависимости от температуры и влажности, так что, скорей всего, его синтезировали уже в Ильфесе, незадолго до покушения.
– Хм, – задумчиво протянул протектор. – Вы говорили про жуков… Жуки должны быть живыми на момент изготовления?
Гильдмастер молча кивнул, а затем добавил:
– Вижу, у вас появились какие-то соображения на этот счет.
– Да, – ответил Кеан. – Не смею больше отнимать ваше время, господин Гильдмастер. Ваша помощь Протекторату неоценима.
– Возвращайтесь, когда снова упретесь в тупик, – любезно ответил Беркут. – В конце концов, Гильдия и Протекторат – старые друзья.
От слова «друзья» рыцаря покоробило, он выдавил кислую улыбку и поспешил вниз, уже без провожатого. У дверей протектор приметил свою палицу, небрежно прислоненную к косяку. Все словно кричало: «Выметайся». Ощутив внезапный приступ паники, Кеан оседлал жеребца и пустил его галопом из Некрополя, словно его гнала стая демонов, и последние лучи солнца огненными стрелами разрезали небеса за его спиной.
Когда гулкие шаги окованных сталью сапог затихли, лицо Беркута переменилось. Слетела маска светской любезности.
– Канюк, – позвал он.
Из темноты алькова материализовалась закутанная в плащ фигура.
– Да, мастер.
– Свяжись с агентами в Протекторате, – пальцы Беркута сплелись под подбородком. – Неважно как, но выудите информацию об этом Кеане и его расследовании.
– Слушаюсь… – фигура растворилась в воздухе.
– Мышка! – позвал Гильдмастер, и из того же алькова выступил юноша, что сопровождал протектора.
– Да, господин?
– Ты станешь его тенью, – распорядился узорчатый. – Жду письменный доклад о каждом его шаге. Задание кропотливое и ответственное.
– Да, мастер, – отозвался паренек, отступив в густую темноту.
***
Асавин пробежал вниз по лестнице, чуть не столкнувшись с хозяйкой дома. Старушка проводила его взглядом, но не сказала ни слова: он уже внес предоплату за месяц, а то, что ночевал здесь не каждый день, не совсем ее дело. С виду он был приличным: хоть и недорогая, но опрятная одежда, вежливая улыбка, и другие жильцы никогда не жаловались на него. Воистину, господин Эльбрено был единственным добропорядочным постояльцем в ее доме.
Старушке было невдомек, что это была одна из его конспиративных квартир. В каждой из них Асавин жил не больше трех дней, а после получения хорошего барыша – не больше суток. Всегда был риск, что темные делишки всплывут, что собутыльники очнутся и обратятся к серым плащам, да и мало ли, вдруг кто-то прознает, что он внезапно разжился деньгами, и пожелает отобрать честно заработанное? Однако Асавин не суетился, не скрывал лица и не срывался в кутеж. В общем, не делал ничего, чем мог бы привлечь излишнее внимание к своей персоне.