Банкет по случаю годовщины со дня выхода первого номера «В-а-а-у!» планировался на будущей неделе, а Десмонд должен был руководить всеми приготовлениями. Он был выбран для этого единогласно всеми двенадцатью героинями праздника, что дает вам представление о том, что чувства, которые будил Десмонд в женщинах, были отнюдь не материнскими. Таким образом, Десмонд должен был знать, где находится каждая девушка.
Десмонд жил в Медине Вот, значит, куда мне опять надо ехать — в Медину. Цветное фото, сделанное Уэббом, я решил взять с собой.
Направляясь к двери, я покрошил в аквариум изрядную порцию сухих дафний — питание для мамы и папы. Или мамы и мамы. Или папы и папы. Прямо детектив какой-то. Я грустно посмотрел на них и направился вниз к своему «кадиллаку».
В определенных кругах Орландо Десмонда звали «Десмонд — мальчик моей мечты». Он был молодой, симпатичный и холостой, что заставляло женские сердца трепетать в унисон. Он снялся в двух или трех фильмах в Голливуде, участвовал в паре телешоу из Нью-Йорка и несколько раз в год — в специальных передачах, где он поднял пару песен и не менее семнадцати — восемнадцати раз упоминал о своих ролях в кино.
Словом, он был «персонаж» и актер, но известен он был в основном как певец. Во всяком случае, это называлось пением. Молодые женщины визжали, а пожилые истекали слюной, когда он начинал свои «би-би-би» («бу-бу-бу» у него не получалось), но для меня его пение звучало как жалобное мяуканье маленького котенка, раздираемого двумя огромными псами.
Нужный мне дом — два этажа, кирпич, красное дерево — выглядел впечатляюще и привлекательно. По слухам, за домом был бассейн, где Десмонд, опять же по слухам, купался с красотками в неглиже или в полунеглиже, но от передней двери бассейн был не виден. Орландо открыл мне дверь через полминуты после звонка.
Он выглядел усталым и сонным и еле проморгался, пока я объяснил ему, что я — Шелл Скотт и хочу с ним поговорить. Наконец он сказал:
— Шелл Скотт? Вы детектив, так?
— Правильно. Не могли бы вы мне немного помочь? Выражение его лица говорило «нет», но он открыл дверь пошире:
— Это в связи со смертью Уэбба?
— Да. Вы слышали об этом?
— Сегодня утром газеты сообщили об этом. И полиция только что была здесь. Я уже устал от их вопросов.
Я не ответил.
Десмонд впустил меня в дом, затем мы поднялись на второй этаж по прикрепленной к стене лестнице и попали в роскошную гостиную. Вся дальняя стена представляла собой стеклянные двери, открывающиеся в стороны. Через них можно было попасть во внутренний дворик, над которым была крыша из бамбуковых пластин; сквозь них на цветные кафельные плитки пробивались лучи солнца. Около черного камина справа от меня находился массивный приземистый диван.
За двориком сквозь густые зеленые листья видны были солнечные блики на поверхности бассейна.
Я сказал Десмонду, что мне нравится дом и эта комната. Он поблагодарил, довольный. Если бы он не пел, мы могли бы и подружиться.
Он был чертовски симпатичен, не отнимешь. Около тридцати, моего возраста, может, на пару лет больше; двумя дюймами выше меня (шесть футов два дюйма), худощавый, но хорошо сложенный, загорелый до цвета красного дерева, с густыми, слегка вьющимися коричневыми волосами. На нем были белый махровый халат, свободно завязанный на талии, и открытые кожаные сандалии.
Мы сели в комфортабельные кресла, обитые парчой, и он спросил:
— Ну, Скотт, в чем дело?
Из бассейна донесся плеск воды. Я посмотрел в ту сторону, но увидел лишь что-то черное и взмах загорелой руки. Или ноги. Я вспомнил слухи, ходившие об этом бассейне.
Повернувшись к Десмонду, я сказал:
— Насколько я знаю, вы вроде бы главный по организации празднования годовщины журнала, намеченного на будущую неделю. Или банкет отменили?
Он покачал головой:
— Нет, не отменили. Журнал будет издаваться и дальше. К сожалению, без Уэбба. Было также решено, что празднование состоится в доме мистера Уиттейкера. Да, я там буду.
— Тогда у вас должна быть связь со всеми двенадцатью натурщицами — виновницами торжества, то есть вы знаете, как с ними связаться. — Он кивнул, и я продолжал:
— Могли бы выедать мне их адреса?
— Ну... Вообще-то мог бы, — сказал он медленно, — но эта информация обычно оглашению не подлежит.
— Я всего лишь хочу задать каждой из них пару вопросов в связи со смертью Уэбба. Одна из них могла бы мне здорово помочь.
Он на мгновение нахмурился, потом сказал:
— Ну, в таком случае, пожалуй. — Он поднялся. — Сейчас найду свою маленькую черненькую книжечку.
Когда он выходил из комнаты, со стороны бассейна опять донесся всплеск, однако видно ничего не было. Через минуту Десмонд вернулся. Его «маленькая черненькая книжечка» оказалась красного цвета и размером с телефонный справочник Лос-Анджелеса. Я достал список, который сделал по материалам журнала «В-а-а-у!». Десмонд зачитал мне адреса и телефоны девушек, я занес их против каждого имени.
Потом я достал из кармана фотографию, сделанную Уэббом, протянул ему и спросил:
— Сделайте одолжение, посмотрите, пожалуйста. Он мельком глянул на фотографию, но вдруг его глаза задержались, и несколько секунд спустя он сказал:
— Кому же это я делаю одолжение? Я спросил:
— Вы не знаете, кто это, кто эта девушка? Он покачал головой, слегка озадаченный. Ах, эти мужчины, все они одинаковы.
— Нет, не знаю... но хотел бы знать. А почему вы решили спросить меня, не знаю ли я ее?
— Ну, я думаю, что это — одна из натурщиц журнала, а поскольку вы со всеми ними знакомы, может быть, кого-нибудь узнаете?
Выражался я достаточно невнятно, но Десмонд понял.
— А, — сказал он, — нет. Но, возможно, я могу помочь вашему расследованию.
— Прекрасная идея.
— Я понял, что вы хотите поговорить с каждой из девушек?
— Правильно.
— Прекрасно, — улыбнулся он, — тут я могу вам помочь. Так сказать, дать старт. — Он посмотрел в сторону бассейна и позвал:
— Рэйвен!
Рэйвен? В моем списке была Рэйвен Мак-Кенна — Декабрь. Тут я обнаружил, что с моим мышлением происходят странные вещи. Я помнил наизусть имена и фамилии девушек, и стоило мне вспомнить какое-либо из них, в моем сознании возникало соответствующее фото из журнала «В-а-а-у!». Я уже говорил, что ни на одном из фото лица натурщиц видно не было. Поэтому, как бы ужасно ни выглядела эта мысль, но каждая из этих очаровательных девушек представлялась мне, простите, попкой. Как только я вспоминал имя — бэнг! — и я мысленно видел хорошенькую попку.
А как иначе могло быть? Другой-то информации у меня не было. Нет, поверьте мне, друзья, такое может случиться с кем угодно. Это может случиться даже с вами.
Я помнил Мисс Декабрь. Ах, как хорошо я помнил ее на цветной вкладке декабрьского номера. Рэййен Мак-Кенна была снята в момент, когда она выходила из бассейна. Нагая, как и все натурщицы на таких снимках, она выходила из воды по лестнице, а фотограф, совершенно очевидно, находился в воде, охлаждаясь и снимая снизу вверх. Будем откровенны. Существует множество видов красоты. Восходы и закаты, белый парусник на голубой волне, леса, горы — это все красоты природы. Но такой снимок, как снимок Декабря, — это особая красота.
Помню, когда я впервые увидел этот снимок, я подумал: «Если это Декабрь, то в этом году зимы не будет».
Из бассейна раздался звонкий женский голос:
— Да?
— Минуточку, Скотт, — сказал Десмонд. — Она, наверное, вся мокрая и не может войти сюда. — Он вышел, а я сидел, размышляя.