И на столике, между не убранными ещё бутылками из-под сидра появился сложенный пополам журнал.
- "Финансы и рынок", - перевел Владимир Александрович. - Интересно! Но это не самый свежий номер.
- Верно, - согласился человек напротив. - За июнь... У вас ведь, кажется, есть такой же?
- Но на русском языке!
- Разумеется.
Журнал, обнаруженный в сумке покойного "журналиста" и переданный Генералу на встрече в театре, как и предполагалось был опознавательным знаком - тут большого ума не требовалось. Недаром Виноградов весь прошлый вечер тряс своим экземпляром где надо, и где не надо... Но вот чего ни майор, ни его "старшие товарищи" не знали и знать не могли - так это, должен ли процесс установления контакта сопровождаться ещё и какими-то условными фразами или ключевыми словами.
Поэтому, пришлось положиться на импровизацию и традиционный российский авось:
- Будем считать, что обмен верительными грамотами состоялся. Оставим разные мудреные пароли, сдвинутые на нос шляпы и темные очки для Голливуда... Не возражаете?
- Договорились!
Вряд ли собеседник считал себя дилетантом, скорее уж наоборот:
- Эта итальянка прицепилась ко мне, как жевачка к подошве. Я сначала пытался вежливо, но потом...
- Я видел! Ты вел себя так, будто хочешь трахнуть её прямо здесь, на столике.
- Самому противно... Другая бы давно дала по морде и смоталась. А крошка Габриэла почему-то заставляла себя терпеть!
- Эрих, может, ты ей нравишься?
- Чепуха! - немец поморщился и помотал головой. - Тут другое...
- Откуда она за тобой увязалась?
- Да прямо в отеле! Я как раз получил ключи, а заодно и твое приглашение. И она подошла...
- Прости, опять не понял, - нахмурил брови Виноградов. - Какое приглашение?
Тут уже настал черед забеспокоиться собеседнику. Медленно, четко выговариявая каждое слово, он пояснил:
- Конверт. Из отеля, для внутренней корреспонденции. Там - листок с названием этой забегаловки и временем встречи.
- Без подписи и даты?
- Да, но я так понял, что это от тебя!
- Это не от меня... Я получил такой же вызов.
Черный холодок невидимой опасности накатил на собеседников, и оба с трудом удержались от того, чтобы судорожно не завертеть головами. Владимиру Александровичу сквозь уличный шум даже послышался далекий щелчек - то ли фотоаппарата, то ли затвора автоматической винтовки.
Захотелось стать маленьким - или даже совсем исчезнуть.
- Блин, надо ноги делать! Потом разберемся.
- Не понимаю... - насторожился господин Юргенс и Владимир Александрович сообразил, что реплика его прозвучала по-русски:
- Простите. Кажется, нам следует немедленно разойтись.
- Да! Я попробую разобраться... - судя по всему, в качестве "принимающей стороны" собеседник считал себя ответственным за случившееся.
- Встретимся позже! - Виноградов успел отойти на порядочное расстояние, когда вспомнил о необходимости рассчитаться. С другой стороны, гори оно все ярким пламенем! Лучше заработать репутацию труса, чем снова почувствовать себя голым и беззащитным под чьим-то изучающим взглядом.
Теперь следовало добраться до гостиницы. На подсознательном уровне собственный номер в отеле уже воспринимался майором как нечто надежное, обещающее покой и относительную безопасность. Избегая почти не освещенных, но увешанных фестивальными транспортантами маленьких улочек, Владимир Александрович ни на мгновение не покидал загустевший к вечеру людской поток. Двигаясь вместе с праздной, веселой и неторопливой публикой, он вскоре вышел на набережную, к пляжу с красивым названием Сан Лоренцо, и только пару раз по пути ему показалось, что сзади следует "хвост"... Впрочем, скорее всего это было очередным плодом милицейской фантазии - уж кто-кто, а Виноградов знал, что настоящее, профессиональное наружное наблюдения обнаружить нельзя - его можно только почувствовать шкурой. Что же касается "любителей", то избавить себя от них достаточно просто. Вполне хватило бы тех испытанных временем классических манипуляций, которые Владимир Александрович проделал, расставшись с немецким партнером.
Тем не менее, сначала майор двинулся не налево, а в сторону Английского парка. По пути покупал какую-то сувенирную ерунду, выпил пива и подолгу глазел на многочисленных уличных актеров - словом, вел себя как заправский бездельник.
Затем развернулся, и пошел обратно - туда, где в старой части города ждал его "Дон Мануэль"...
- О, русский!
- Гуд ивнинг, сэр! Сорри...
Они чуть не столкнулись - зазевавшийся на вылепленные из мокрого песка скульптуры Виноградов и бородатый англичанин с трубкой в зубах.
- Вы уже знаете о том, что случилось?
- Что? Что случилось? - вглядываясь в ошарашенное лицо литературного критика, Владимир Александрович торопливо прикидывал, в какой степени трагическое известие касается лично его.
- Крепитесь, старина! В конце концов...
- Что же все-таки произошло? - воображение успело нарисовать широкий спектр поводов для беспокойства - от обворованного местными жуликами гостиничного номера до начала ядерных бомбардировок Чечни российской авиацией.
- По понедельникам музей Прадо закрыт!
- Простите? - Виноградов не сразу, с большим трудом, но увязал услышанное с событиями минувшей ночи. Действительно, узнав тогда от англичанина, что в программе фестиваля значится бесплатная автобусная поездка в Мадрид, он выразил бурное желание присоединиться. Но чтобы непременно посетить уникальный музей Прадо! Собственно, живопись ему была до лампочки - просто это была единственная достопримечательность испанской столицы, название которой майор смог извлечь из глубин затуманенной алкоголем памяти. Видимо, выпитый сидр в сочетании с водкой придал Владимиру Александровичу столько темперамента и убедительности, что не только собеседники, но и сам он искренне поверил в свойственную русским интеллигентам тягу к прекрасному.
- К сожалению, ошибка исключена. - Не совсем верно истолковав гамму чувств, промелькнувшую на лице Виноградова, англичанин положил руку ему на плече:
- Увы, я сам посмотрел по справочнику. А после ещё перезвонил... Крепитесь. Может быть, в следующий раз?
- Так их душу мать-перемать! - Владимир Александрович выплеснул в окружающую среду избыток эмоций - как это может сделать только майор российской милиции, да ещё и со славным морским прошлым.
- Понимаю ваши чувства. Однако, друг мой, это вполне поправимо...
Англичанин и сам, видимо, не догадывался, насколько он прав. Виноградов ещё пару минут побеседовал с ним о красотах моря, потом сослался на неотложную встречу и ускользнул - по пути поминая недобрым словом себя, испанскую инквизицию, художника Гойу... и некоторых добропорядочных и благополучных европейцев, которые даже и не догадываются, о том, что такое настоящие неприятности.
Дальнейший путь от набережной до гостеприимных дверей "Дона Мануэля" обошелся без эксцессов. В холле Владимир Александрович с некоторой опаской глянул за спину уже знакомой дежурной красавице - слава Богу, в ячейке его ничего кроме ключа от номера не ожидало.
- Буэнос ночес! Грациас.
В общем-то, Виноградов и сам был не против, чтобы вечер и ночь прошли без проблем.
* * *
- Простите, но кажется я...
Шагнув за порог, Владимир Александрович даже не успел удивиться света в номере не было, но уличные фонари за окном вполне позволяли разглядеть расстеленную и на совесть порушенную постель. В изголовье кровати, аппетитно прикрывшись цветастой простынкой, расположилось существо женского пола.
- Закройте дверь! - неожиданно резкий, командный тон девушки абсолютно не соответствовал ситуации. - Проходите.
Теперь, привыкнув к интимному полумраку, майор узнал в ней Дэльфин, радиожурналистку из Парижа. Где-то под ложечкой засосало - и в голове помимо воли понеслись соблазнительной чередой эпизоды из эротических фильмов и книг о свободе нравов и темпераменте француженок.