Ради потехи. А они смотрят на нее и получают что хотят. И более того! – Я прилюдно трясу телом… да, но придется признаться хотя бы себе самой, что это куда приятней, чем так же прилюдно получать по морде…
После выступления на открытии магазина купца Беги, слух о новой танцовщице распространился по Виде. Она выступала преимущественно перед бедняками и кругом горожан, которым не приходится рассчитывать на подобное зрелище. Но в толпе были люди и с достатком, и поверенные богатеев. Зрелище, так бестактно доставшееся простому люду, вызывало у последних ревность.
Танцовщица Аса в пересказах стала загадкой. Она выпрыгнула из ниоткуда, пришла инкогнито из далеких земель. По-новому показала загорийцам исключительный, но привычный танец. Ее развитое сильное тело под такт музыки словно переливалось из крайности в крайность: из силового мужского начала танца в беспредельную женственную мягкость. Хотя некоторые искушенные критики умудрились за глаза обвинить Асу в излишнем показушничестве. Ведь она пренебрегала обязательными классическими движениями в угоду более эффектным и доступным для несведущего глаза.
Но дотошным критикам повезло, что им не довелось высказывать это ей в лицо.
Вороней, ставший ее импресарио, тут же получил множество предложений о выступлении в камерной обстановке – перед более состоятельной публикой. Она выступила, в том числе, и в забитом до отвала клубе, где училась танцевать. Но ни разу так и не получила в оплату хотя бы один загорский нож. Ритуал оказался красивой фикцией, хотя устроители и платили «выкуп» исправно. Октис уже давно вернула Воронею золото, затраченное на Асу.
Ее импресарио пришлось выдержать натиск предложений и несколько иного рода, считавшимся в обществе вполне понятным продолжением профессии высокооплачиваемой танцовщицы. Дежурный отказ Воронея настолько поднял цену, которую готовы были заплатить состоятельные князья и прочие богатеи города за личное общество танцовщицы, что импресарио пришлось силой приводить себя к здравому ходу мыслей. Он обещал Октис не торговать ее лоном, в противном случае, она бы все равно закончила такую аудиенцию катастрофой. Нужно было придерживаться собственного плана, раз уж он так удачно развивался. Борясь с искушением, Вороней тут же принял приглашения из соседнего княжества, лежащего по пути к Каменному.
Они тайно двинулись в путь, не как подобает известной танцовщице – в бричке, а то и в карете, а привычно – верхом на горбоногах. В этих обстоятельствах Октис не удалось навестить свой тайник в раздевалке. Она искала любые предлоги, чтобы зайти перед отъездом в клуб, но ничего не выходило. С Илой она распрощалась при Воронее. А рассказать, что схитрила и чуть не подставила их обоих, так и не решилась. Ей не хватало кинжала перволинейного ведущего, как маяка, с которым она бы не забыла саму себя – ту окровавленную часть, которая требовала во что бы то ни стало помнить о себе.
Они победоносно прошли все княжества на пути к Каменному и теперь приближались к самой своей цели. Осталась позади пограничная территория и княжеские столбы с аляповатыми трафаретами гербов Каменных. Все шло хорошо, все совершалось, как задумано, и можно было лишь предвкушать предстоящие события.
Октис изогнула руки, желая смахнуть и растереть пот на спине. Чтобы он более не служил проводником ночной прохлады и не вызывал во сне ассоциации со сквозным ранением несовместимым с жизнью. Поскребясь, она улеглась обратно. Натянув на спину новую теплую загорийскую накидку, уткнулась лицом в такую же своего мужчины. – Своего мужчины. – Ей требовалось повторять это словосочетание регулярно. Ведь это будоражило ее сильнее, чем неожиданный мирской успех танцовщицы Асы.
***
Она ожидала, что Каменной не будет ничем отличаться от всех ранее виденных ею городов. Когда почти обогнув его по лесной дороге, они въехали в обычное бедное предместье, ее предвзятое мнение лишь окрепло.
– И почему город назвали Каменной? – Недоуменно спросила она, видя вокруг типичную городскую грязь и непримечательные деревянные хибары.
– Это из-за того, что тут стоит замок Каменной. – Ответил Вороней. – Резиденция Кремена. Замок старый. В те времена, когда построили первую крепость, она была, наверное, единственно каменной на всей Тверди землепашцев.