– Чаще всего не становится. А теперь расскажи, чем ты лучше меня? Что хорошего в твоей работе? Сколько ты перебила? Первой линии, второй, третьей? Ополченцев и мирных людей? – Октис молчала. – Уверен, что ты даже не считала. Не вздумай меня только в чем-то корить и обвинять. Ты – мясник, а я – охотник, по сравнению с тобой. – Он зашел ей за спину и взялся за ее плечи. – Я помогу.
Он снял с нее плащ и начал затягивать ремни щитка. Умело – со знанием дела. Она не двигалась, даже не поворачивала голову. Только подумала, что не стоило вот так пускать за спину разоблаченного торговца смертью. Подумала о его кинжале.
– Покажи мне свой кинжал. Я хочу посмотреть на это.
Вороней отдал его ей в руки. Октис рассматривала кинжал, пока мужчина продолжал возиться с нагрудником. Длинный и тонкий, как она и представляла его. Без каких либо украшений, но сделанный на славу. С ромбовидным профилем, без дола, без гарды. Только тонкая рукоять и тонкий клинок-игла с умело заточенными лезвиями.
– Почему ты мне сразу не сказал? Ты врал мне.
– Я не врал. Я просто не говорил тебе всей правды. Представь, как это было бы? Сидишь ты в лесу, а тут тебе: привет, я – торговец смертью. Как лесная жизнь?
– Да точно так же: швырнула бы в тебя кинжал. – Она почувствовала себя уверенней, когда щиток вновь стал прилегать к телу. К тому же, она держала в руке оружие Воронея. Хоть и знала, что обманывается: сейчас он вполне мог справиться с ней и так, даже выхватить клинок обратно.
– И вообще, я говорю тебе правду. Товары я тоже покупаю и продаю. Это хороший дополнительный заработок и...
– Хорошее прикрытие?
– Да. Соображаешь.
Она повернулась и протянула, а вернее, ткнула в грудь Воронея кинжал рукоятью вперед. Они находились в опасной близости друг от друга. Он осторожно забрал свою «иглу».
– Эх, а он случаем не отравлен?! – Октис только теперь подумала, что взялась голой рукой за металл клинка.
– Нет. – Улыбнулся торговец. – В этом нет необходимости. По крайней мере, сейчас...
– Хорошо. А зачем тебе я?
– За тем же, зачем сказал ранее. Вдвоем безопасней. Даже мне и тебе. Ты сама видела, что бывает. Возможно, вышли бы мы поодиночке против пяти – и результат мог быть другим. Да и скучно одному...
– Тебе-то? Да ты каждому встречному приятель!
– А ты?
– Я? Ты меня что ли пожалел? Вытащил отшельницу из леса?!
– Да даже если так? Что, вот это, – он развел руки, указывая на все вокруг, – хуже леса и твоего недопережаренного мяса?
Октис отстранилась. Замолчала, оглядываясь по сторонам, и действительно оценивая разницу. Никаких сомнений: сейчас лучше, чем раньше.
– Хорошо. Скажи мне еще: ты хочешь, чтоб я тебе и во второй твоей работе помогала?
– Ха! Посмотрела бы на себя со стороны! Ты только что обвиняла меня в бесстыдной деятельности, а теперь предлагаешься сама.
– Нет, я не предлагаюсь! Я хочу знать твои намерения.
– Тис, я уже убедился в твоих способностях. Я не сомневаюсь, что ты говоришь правду. Конечно, ты умеешь и, похоже, любишь убивать. Но я не буду тебя уговаривать или заставлять. Только если ты сама захочешь, и только... если будешь нужна.
– И ты знаешь, что я соглашусь?
– Эх. Знаешь, пути, данные нам Творцами, очень изворотливы. Как еще объяснить нашу встречу? Уверен, ты сама это оценишь. Но не сегодня.
– Что это значит?
Он ничего не ответил, направился в дом. Октис осталась на террасе, оперевшись об ограду, и обдумывая изменившуюся ситуацию. Размышления у нее не получались. Все мысли были на поверхности и только плавали среди уже усвоенной информации. Вариантов было только два: она возвращается в лес или продолжает идти вместе с наемным убийцей Воронеем Серым – вернее, за ним. И наслаждается вполне ощутимыми благами такого решения, познает правила мирской жизни. Другой возможности у нее нет.
Похоже, в этом мире меня может понять и принять только торговец смертью. – Решила она.
Разоблаченный спутник вернулся, держа в одной руке сумку с едой, а в другой – столик из комнаты вместе с накидкой.
– Будь лучом, сходи за нашим сервизом, а то мне сложно ухватить все сразу. Будем совершать утреннюю трапезу на свежем... – он вдохнул поглубже и поймал аромат, принесенный ветром с ближайшего коровника, – в общем, не в четырех стенах...
Они поели, сидя на террасе, скрытые от глаз прохожих только редкими балясинами невысокой ограды. После трапезы перед домом на травке, Вороней соорудил из найденных дощечек сушилку для все еще сырого горючего порошка. Он высыпал на доски содержимое мешков, оставив на растерзание свету Старших.