— Вижу, что материнские плоды вызрели в дочке, — объявил он с сияющей улыбкой.
Мама тоже сверкнула зубами в улыбке, однако глаза не улыбнулись.
— Не надо вести подобных речей при ребенке, — сказала она.
Я почувствовала себя униженной. Когда все гости собрались, я убежала к себе и завернулась в шаль. Однако в гостиной мама ее тут же с меня стащила и вытолкнула на середину комнаты. Грудь у меня покрылась гусиной кожей.
— Стой прямо и улыбайся! — прошипела мама.
Двое нанятых на вечер слуг разносили гостям шерри, а мама объявила, что я сейчас сыграю на фортепьяно.
— Я с гордостью представляю вам свою дочь, которая только что завершила свое образование, — сказала она. — На обучении настоял ее отец; тут уж ничего не поделаешь.
Щеки у меня горели, когда я, сбиваясь, играла гавот.
Занимаясь гостями, мама не забывала шепотом меня наставлять:
— Наблюдай за мной. Все важнейшие жизненные уроки должны быть усвоены в смешанной компании.
Когда господин с вставными зубами обнял меня за талию, я бросила взгляд на нее. Одним изящным движением мама оказалась рядом, обласкала господина улыбками и непринужденно отогнала меня в сторонку.
— Ради бога, пусть он с тобой разговаривает, а ты ему улыбайся. Смотри приветливо, — прошептала она. — Только помни: есть милости, которых мужчины добиваются от женщин, да только не от будущих жен.
Кто-то однажды сказал, что моя мать вроде той черепахи, что откладывает яйца в песок и оставляет их на волю судьбы или случая. Ей ни на миг и в голову не приходило, что ее собственная дочь может не оправдать ее ожиданий и не оказаться вполне благопристойной юной дамой. Однако же при той «заботе», которой она меня окружала последние десять лет, со мной могло случиться что угодно. Я могла охрометь или умереть, у меня могло быть косоглазие или толстые грубые лодыжки, как у крестьянки, или, к примеру, заикание, бородавки на лице, а она бы и знать о том не знала. Однако так случилось, что природа дала мне округлые бедра, налитую грудь и миловидное лицо, а остальное маму не интересовало.
— Понять не могу, что тебе в этой школе? Зачем там торчать без толку? — говорила она. — Нам столько всего надо сделать!
Как выяснилось, мы должны были отплыть в Индию в августе — через каких-то три месяца.
— В Калькутте тебе понравится; будешь блистать на балах. Конечно, когда сошьем для тебя новую одежду.
— Это всего лишь месяц, — уговаривала я. Оставаясь в школе, я смогу хотя бы поделиться своими новостями с Софией.
— Люди подумают, что тебе не хочется в Индию, — раздражалась мама.
— Конечно, хочется. Я с огромным нетерпением жду.
— Мужчины не ценят в женщинах образование. Вот уж чего тебе вовсе не надо! В твоем возрасте я уже была замужем и имела трехлетнюю дочь.
Чуть позже она упомянула судью, за которого мне следовало выйти замуж. Такой брак имел бы множество преимуществ — не только для меня самой, но также для мамы и отчима. Что немаловажно, мы втроем присоединились бы к сливкам калькуттского общества.
— Это милейший господин, вдовец, — сказала она. — О большем тебе и мечтать нечего.
— Вдовец! — вскричала я. — Сколько же ему лет, скажи, пожалуйста?
— Какое значение имеет возраст?
— Сколько?
— Если тебе не понравится отец, у него есть два сына.
— Нет, ты скажи: сколько ему?
Мать пожала плечами:
— Пятьдесят девять.
— Пятьдесят девять?! — Я задохнулась.
— Довольно об этом, — сказала она. — Мы не должны забывать о гостях.
Итак, мама выдала бы меня за старика, чтобы удовлетворить собственное честолюбие. К этому сводится вся ее забота обо мне? Я оглядела пожилых джентльменов в гостиной. Нет: я бы хотела иметь молодого супруга, с крепкими белыми зубами, без седины и лысины. Неужто я прошу слишком много?
Последующие недели мама полностью посвятила моему преображению. Мы посещали портниху, обувщика, продавца перчаток. Нижние юбки, сорочки и ночные рубашки мама заказывала оптом. С меня сняли мерки для двух утренних платьев, одного дневного, понаряднее, и для первого в моей жизни торжественного вечернего наряда.
Пока мы таскались туда-сюда, мама передавала мне собственные знания. Она учила меня улыбаться — слегка, но часто; наставляла, когда держать при себе свое мнение — почти всегда; как распоряжаться продавщицами в лавке — с абсолютной уверенностью в себе; учила разбираться в тканях, а самое главное — в шляпах. Кажется, мать была убеждена, что самая суть истинной леди держится у нее на голове.