— Это неправда! Этого не может быть! — закричала Завка. — Я только сегодня днем с ним разговаривала!
— Вполне возможно. Примерно час назад его нашли мертвым. Он заперся в канцелярии Шестого пехотного полка.
— Боже мой! — прошептала Завка. — Он сказал мне, что хочет пойти в крепость. — Она повернулась к королеве. — Полк празднует сегодня именины святого Славы. Если бы только он туда не пошел. — Она начала рыдать. — Он не сам покончил с собой — его убили, это заговорщики покончили с ним. Они заманили его в крепость и убили. Они узнали, что он хотел предупредить королеву. — Она повернулась кругом и показала на Милицу. — Это она его выдала! Это была она! Она тоже в заговоре!
Милица рассмеялась:
— Не будь смешной. Я провела весь день с мадам, и во время аудиенции, и во время обеда. Когда же я смогла бы пойти в крепость?
— Это было не нужно. Ты послала туда человека.
— Избавьте меня от них обеих, — приказала Драга, повернулась ко всем спиной и подошла к окну.
Позади парка и прилегающей к нему аллеи располагалось русское посольство. Глядя на него сейчас, она осознала, сколько часов в продолжение года провела, как будто пытаясь отыскать там какой-нибудь знак, который мог бы ответить на волнующие ее вопросы.
— Вы позволите мне сейчас уйти, мадам? — услышала она Завкин просящий голос. — Я хочу домой. К моему отцу.
— Почему? Ты боишься здесь остаться?
— Да, мадам.
— Что должно произойти сегодня ночью? Что точно сказал капитан Гагович?
— Что может дойти до схватки между дворцовой охраной и заговорщиками.
— И он полагал, дома ты была бы в безопасности?
— Да, мадам.
— Ну, хорошо. Можешь идти.
Никто не пошевелился. Девушка, которой показалось, что она ослышалась, стояла как вкопанная.
— Убирайся! Исчезни, пока я не передумала!
Завка бросилась вон, как будто комната была объята пламенем.
— Вы позволите и мне также удалиться? — спокойно спросила Милица, как будто разыгравшаяся сцена не имела к ней никакого отношения.
— Милицу посадить под домашний арест, — сказала Драга генералу. — Во всяком случае, до некоторого времени. А там посмотрим.
Милица поджала губы так, что ее рот стал выглядеть как плохо залеченная рана, и взглянула на королеву с неприкрытым презрением. За одно мгновение золото ее трехлетней дружбы превратилось в фальшивую монету.
Не в первый раз в своей жизни почувствовала Драга презрение подданных, что для нее было самым тяжелым оскорблением. Она читала это презрение на лицах писарей ее вечно пьяного отца, на лицах кельнеров и горничных в отелях, где она принимала своих клиентов, на физиономии высокомерного мажордома виллы Сашино, в чертах лиц епископов во время ее венчания и даже в лицах министров, благодаривших ее за назначение на высокие посты. Она надеялась, что корона, которую Саша надел на нее своей нежной рукой, обладает силой, способной превратить это презрение в уважение. Три долгих года Драга была для Милицы подругой и покровительницей, превратила ее из скромной учительницы в гофдаму, осыпала подарками и наделяла привилегиями — и всё лишь для того, чтобы та с готовностью встала на сторону убийц короля. И Милица была не первым разочарованием. Если посмотреть внимательно, ни один из ее любимцев не был ей по-настоящему благодарен. Поднимаясь по карьерной лестнице и занимая посты, для которых не годились, они презирали свою благодетельницу даже за то, что она их продвигала.
Лаза увел Милицу, чтобы поместить под арест. Когда он вернулся, то уже не выглядел таким удрученным, как прежде. Арестовать подозреваемого и упрятать его за решетку действовало на Лазу всегда вдохновляюще, он чувствовал удовлетворение, как та домохозяйка, которая привела наконец в порядок давно заброшенный шкаф. Он сделал шаг в правильном направлении, что позволит и дальше бесперебойно функционировать подведомственному ему домашнему хозяйству.
— Наша славная добрая Милица, — сказал он, огорченно улыбаясь, — всегда открытая, всегда преданная, — и такая тварь.
— Вы допросили ее?
— Немного. Конечно, она продолжает свою сказку, что капитан Гагович просил только аудиенции у Вас и она пообещала ему устроить ее завтра. Я заставлю ее рассказать все. Но не будем забегать вперед.
— Вы верите в самоубийство капитана?
— Нет, конечно нет. Полковник Мишич, правда, твердо убежден в этом. По его словам, капитан оставил прощальное письмо своим родителям. Шеф полиции Маршитьянин, которого я послал в крепость, чтобы он там все как следует осмотрел, не во всем согласен с Мишичем. Кое-что ему показалось там подозрительным. Так, например, дверь в кабинет, где нашли капитана, была заперта снаружи, а ключ найти не смогли. Полковой писарь, о чьей комнате идет речь, вернулся совершенно случайно, хотя сегодня из-за праздника у него был свободный день. Он забыл свой бумажник в письменном столе и вызвал слесаря, чтобы открыть дверь. Труп был еще теплым. Повсюду стояли стаканы с вином и тарелки с остатками еды, из чего он заключил, что, перед тем как капитан покончил с собой, или даже в момент самоубийства, в комнате должны были находиться люди. Скорее всего, именно те, которые закрыли дверь.