Который, они сделали. Который, конечно, просто сделал их лучшими целями.
"Идиоты," шипел заместитель командующего короля, стоящий рядом с ним наверху горный хребет.
Кангас встряхнул его голову. "Не ярмарка, Vima. Просто чиновники, которые провели слишком много времени в слишком непосредственной близости к сверхчеловеческому монстру. Слишком много лет жесткости, слишком много лет ожидания прекрасных заказов сверху."
Следующие несколько минут были только резней. Даже самые первые раунды ударили точно, большинство из них. Kushans были борцами холма и приняли новые минометы кое с чем приближающимся к религиозному пылу. Где другие мужчины могли бы видеть в миномете Cohorn только уродливую сборку углового металла, Kushans расточал ту же самую нежную любовь на вещи, которые другие нации воина расточали на их лошадей и мечи.
Наконец, Кангас видел то, что он ожидал. Несколько всадников вели их крепления опрометчиво назад поперек реки. Курьеры, конечно, принося заказы от Большой Леди.
"Хорошо, было хорошо, в то время как это длилось," хихикала Вима резко. "Как долго Вы хотите держать горный хребет?"
"Мы будем держать это, пока мы можем продолжать убивать десять из них к одному из нас. После этого — который будет, как только они добираются слишком близко для минометов — мы сделаем наше отступление. Ничто очаровательное, Вы понимаете?"
Вима улыбнулась. "Пожалуйста, Ваше Величество. Я похож на персидский sahrdaran?"
* * *
"Батарея безопасна, Император," сказала Торамана.
"Я думаю ваш, Вы-tais должны сделать почести, тогда."
Торамана кивала. "Мудрый, я думаю. Rajputs, льющий через ворота в Mathura вероятно сделал бы солдат батареи возбужденными."
После того, как он ушел, Rana, который Санга сказала неприятно: "Во что прибыл мир? Те мужчины предпочли бы сдаваться Вам-tai чем Rajputs?"
Дамодара только улыбнулась.
* * *
В течение двух часов, Mathura был его — и большим оружием осады с этим.
Только одна батарея и два барака регулярных войск поднимают любое сопротивление, когда-то гарнизон видел, что армия Дамодары получила вход в город через предательство.
Все солдаты в тех двух бараках были уничтожены.
Вы-tai контингент, который служил единицей безопасности для упорной батареи, были также уничтожены. Торамана вела резню лично, используя только Вас-tai войска.
После того, как они сдались, выживающие артиллеристы были выстроены в линию. Один из каждых десяти, выбранных наугад, был обезглавен. Дамодара думала, что будет достаточно, чтобы гарантировать повиновение остальных, и он не хотел потратить впустую опытных стрелков.
Он нуждался бы в них, в Kausambi. Скоро, теперь.
* * *
Valentinian выправился и протер его спину. "Достаточно", он рычал. "Я уставился на этот эскиз, пока я не являюсь полуслепым."
"Это - хороший эскиз!" выступил Rajiv.
"Я не говорил, что это не было. И я не сомневаюсь, что Вы и Tarun отмерили каждый темп лично. Я только сказал, что я уставился на это достаточно. К настоящему времени, мне запомнили это."
"Меня, также," хрюкал Анастазиус, также выправляясь на его табурете.
Огромная кольчуга, превращенная убийце, садящейся на корточки на устойчивом полу рядом с ним. "Вы?"
Ajatasutra махал его рукой. "Что имеет значение? Я не буду одним из потения бедняг и кровотечения в этом отчаянном усилии."
Легко, изящно, он приехал в его ноги. "Я - только посыльный, помню?"
Два римских солдата смотрели на друг друга. Анастазиус казался разумно философским о вопросе. Valentinian не сделал.
Но Valentinian не был склонен обсудить пункт, больше чем Анастазиус. Они тосковали бы без мисс навыков убийцы их сильно — когда время прибыло. Но долгие часы обсуждения и аргумента вели все их к тому же самому заключению:
Ничто не имело бы значение, если бы Санга не была там в нужное время. Это означало, что кто - то должен был получить слово к нему, поперек северной индийской равнины, которая превращалась в гигант, растягивание, хаотическое, смущенное поле битвы.
Работа простого курьера — но тот, который требовал бы навыков убийцы.
"Вы не должны злорадствовать об этом!" хватал Valentinian.
Ajatasutra только улыбнулся.
* * *
"Вы не должны злорадствовать!" жаловался Photius.
Tahmina дал ему, что полубезмятежный, полужалостливый взгляд, который был единственной привычкой к его жене, которую одиннадцатилетний император Рима положительно ненавидел. Особенно, потому что она всегда делала это смотрящий вниз на него. Даже, в то время как они сидели.