— Я умею считать! — запротестовал мальчик-бенгалец. — Если уж держишь конюшни, надо уметь считать.
Анастасий хмыкнул:
— Ладно, это примерно шестнадцать или семнадцать на одного. И все, разумеется, гарнизонные солдаты. — Он сплюнул на пол конюшни, словно выражая свое пренебрежение к гарнизонным войскам.
— Не так уж плохо, — протянул Валентиниан. — Из них по меньшей мере половина будет не на посту.
— В такой день? — заметил Кхандик. — Когда десятки тысяч раджпутов завывают у ворот? Я так не думаю.
Валентиниан скривился.
— Да... верно. — Он потянул себя за бороду. — Но, судя по описанию Раджива и Таруна, ворота расположены так, что нам придется иметь дело не со всеми сразу.
— Если мы будем достаточно быстро двигаться, — согласился Раджив.
Теперь все повернулись и уставились на Раджива.
— Что это за «мы»? — осведомился Анастасий.
Раджив расправил плечи.
— Все пойдет легче, если я уже буду внутри.
— И я! — гордо объявил Тарун. — Мы с Радживом уже прикинули.
Валентиниан скептически наклонил голову:
— С чего бы тебя пригласили внутрь? Разве что как мальчика для постельных утех, чего я не рекомендую в качестве способа возвысить свой княжеский статус.
Раджив скорчил рожицу. То же проделал и Тарун, который вдобавок высунул язык.
— Бе-е!
— Это не так, — проговорил Раджив. На мгновение на его лице промелькнуло некое неопределенное выражение. Что-то вроде неловкости. — Правду сказать, солдаты относятся к нам очень приветливо. Даже их начальники, за исключением капитана. Он кшатрий, а остальные — просто крестьяне, включая четверых сержантов. Большинство из них бенгальцы, как Тарун. Вспомните, с ними в бараках живут их жены и дети. Множество детей всех возрастов; а бараки — почти что часть самих ворот. Через некоторое время, если мы с Таруном там достаточно примелькаемся, никто и внимания не обратит, как мы входим и уходим.
— В тот самый день? — скептически осведомился Кхандик.
Раджив пожал плечами:
— Я думаю, особенно в тот самый день. Кто станет присматриваться ко мне — когда с другой стороны ворот стоит мой отец, грозный и милостивый?
Тут маленькая кучка солдат, сгрудившаяся в углу конюшни, залилась тихим смехом.
— Да, — произнес Кхандик. — Это точно.
* * *
Услышав смех, госпожа Шанга нахмурилась. Они с госпожой Дамодарой расположились на подушках в другом углу конюшни.
— Теперь понимаешь? — спросила она.
Ее собеседница скривилась.
— Я рада, что моему сыну всего семь.
Госпожа Шанга фыркнула:
— Хорошенько смотри за ним. Не то скоро обнаружишь, что Валентиниан начал тренироваться с ним на палках.
Госпожа Дамодара выглядела пораженной. Не далее как позавчера она заметила...
— Он не посмеет!
— Посмеет.
* * *
Но девять дней спустя настроение улучшилось даже у обеих знатных дам.
Появился Аджатасутра. Наконец-то!
— Было нетрудно, — бодро начал он. — Они до сих пор не начали тщательно досматривать всех, кто проходит в город через ворота. Скандагупта идиот, раз он таким способом пытается пресечь распространение новостей о восстании. Слухи уже поползли повсюду — и распространятся еще десятикратно, когда император достигнет Ямуны, а это будет очень скоро. Но пока Скандагупта и его чиновники не признают все официально и не станут отдавать ясные приказы, солдаты будут вести себя как обычно. Все-таки они в большинстве своем из крестьян. И не их ума дело лезть в занятия великих и могущественных.
— Ты выглядишь усталым, — заметила Дхрува. Услышав в ее голосе заботливые нотки, Валентиниан напрягся. Заметив это, Анастасий, борясь с собой, подавил усмешку.
Валентиниан ревнует. Чудеса, да и только!
Аджатасутра с усталой улыбкой пожал плечами:
— Ну да. Я проделал около семисот миль меньше чем за две недели, покинув императора. Я провел в седле больше времени, чем за всю прежнюю жизнь, и ноги у меня, похоже, скоро отвалятся. Но давайте лучше не будем обсуждать состояние моих ягодиц.
Когда император достигнет Ямуны. Покинув императора.
Госпожа Дамодара чуть не вздрагивала от этих фраз, произнесенных таким будничным, обыденным тоном. Когда она последний раз видела своего мужа, он был все тем же человеком, которого она знала и любила со дня свадьбы. Поженились они совсем молоденькими: ему было шестнадцать, а ей на год меньше.
А теперь...
— Ох, забыл, — Аджатасутра начал рыться в своей тунике. — Рана Шанга — и император тоже присоединился к нему — просил меня привезти вам подарки. Ничего особенного, впрочем, и необременительно для путешествующего налегке.