Поход был не только тяжелым, но и безжалостным. Безжалостным ко всем. Охромевших лошадей бросали, бросали и раненых людей — а поля, по которым они проходили, были безжалостно очищены от всего съедобного для человека или лошади. То же было и в деревнях, поскольку в это время года уже прошел сбор урожая. К самим крестьянам не применялось жестких мер. Но это мало что меняло. Несчастный тамошний народ и так находился на грани выживания. Лишенные запасов еды, они могли полагаться только на следующий урожай; многие из них должны были погибнуть. Если не от голодной смерти в своих селениях, то от болезней и несчастных случаев в дороге в отчаянной попытке найти спасение.
Если победа в войне наступит быстро, Велизарий убедит Дамодару послать помощь пострадавшим землям. Но никак нельзя было это точно предсказать. Невзирая на эту неопределенность, Велизарий отдавал соответствующие приказы. Повидав на своем веку множество жесточайших событий, включая подавление восстания «Ника», он думал, что это, возможно, высшая жестокость на его совести.
И... затаенный гнев Джаймала и Удая Сингха таял с каждым днем, пока они это наблюдали.
Наконец он решил, что понял. Оба они были ближайшими соратниками Раны Шанги. Они, несомненно, сопровождали Шангу, когда тот преследовал Велизария по Индии после его побега из Каушамби.
Это было три года назад.
— Ну так что, — обратился к ним Велизарий, — вы наконец простили мне тех замученных курьеров?
Оба раджпута, казалось, покраснели. После паузы Джаймал тихо ответил:
— Да, полководец. Тогда я думал, что это просто дикая жестокость.
— Это и была дикая жестокость, — согласился Велизарий. — Курьеры — да и солдаты на почтовой станции — были простыми, обычными людьми. Двое из них — совсем мальчишки. Я это помню. И память об этом ранит меня до сих пор, особенно когда я вижу детей. — Он скорбно покачал головой. — Совершенно невинные. Точно такие же, как те крестьяне, которых я недавно обрек на гибель. Я сделал это тогда, я делаю это и теперь, и, каковы бы ни были мои сожаления, я не стану оправдываться. Особенно за свои теперешние дела, не за тогдашние. Потому что сейчас...
Он вынул меч и указал им вперед — жестом, полностью лишенным театральности. Как для него самого, так и для двух всадников рядом.
— Три года назад я вел себя как лютый зверь, чтобы сбежать от чудовища. Сейчас — наконец-то — я делаю то же самое, чтобы убить эту тварь.
Джаймал и Удай Сингх согласно сжали челюсти. Не гневно, но решительно.
— Так ты думаешь, здесь? — спросил Джаймал. — Или на Ганге?
— Скорее всего, где-то посередине между здешними местами и Гангом. Я не думаю, что чудовище станет переправляться у истоков Ямуны. С началом восстания раджпутов это стало слишком рискованно. Лучше избрать более длинный, но спокойный путь севернее и начать переправу у Следа Бога. Однако до очевидности ясно, что ему потребуются для подкрепления силы гарнизона в Матхуре перед встречей с Дамодарой у Каушамби.
Наступило некое облегчение. Все трое повернулись в седле и поглядели назад. Позади не на что было смотреть, кроме пыли и моря всадников.
— Матхура, — злорадно пробормотал Удай Сингх. — Она позади нас. Твари малва придется биться с нами без подкрепления.
— Это был великий поход, полководец Велизарий, — добавил Джаймал.
Так оно и было. Великий поход, смывающий великие грехи.
* * *
— Не подобает женщине вести за собой воинов! — выкрикнул кто-то из пятерых патанов-старейшин, сидящих напротив Ирины в тронном зале и сверлящих ее взглядами. Старейший из них, предположила она. Трудно было понять. Для нее они все выглядели как сморщенные изюмины, слишком долго пролежавшие на солнце.
— Это немыслимо! — согласилась она. Яростный кивок заставил ее вуаль заколыхаться в противовес прическе-хвосту. — Такое невозможно себе даже представить. Нет-нет. Я думала, что именно вам следует возглавить армии на марше. Вам и остальным вождям кланов.
Пять старейшин продолжали сверлить ее взглядами.
Во-первых, из подозрения, что она над ними издевается. «Армии» прозвучали нелепо — даже для них самих — в приложении к разрозненным верховым патанским отрядам, ни один из которых не насчитывал больше шести-семи сотен людей. Клановые ссоры и разборки не давали патанам тесно объединять свои силы.
Во-вторых, от сознания, что она бросает им вызов. Молодые воины кланов с каждым днем становились все раздражительнее и настойчивее. В последнее время — даже стали непочтительны.