«Ты сам вызвался на это. Фактически, насколько я помню, ты сам все и начал».
Фи, как грубо мне об этом напоминать.
Глава 35
Пенджаб
К тому времени, когда армия Хосрова добралась до перевала Кохат, персидский император пришел в прекрасное расположение духа.
Во-первых, потому, что успешно присоединил большую часть западного Пенджаба к своей империи. По меньшей мере, формально, хотя для населения персидская оккупация и владычество пока почти ни в чем не проявились. Он даже не побеспокоился оставить формирования дехган под новоназначенными губернаторами провинций, чтобы укрепить их правление.
Скоро он сделает и это. А пока что идет война, в которой надо одержать победу, а в его распоряжении всего тридцать тысяч воинов. Их не хватит, чтобы выделить даже самые скромные формирования для гарнизонной службы. Особенно если учесть, что армия малва, до сих пор находящаяся в Пенджабе, насчитывает по меньшей мере сто пятьдесят тысяч.
Во-вторых, потому, что — то там, то сям — ему удавалось расточить силы горячих голов шахрадаров и вурзурганов на глупые атаки гарнизонов малва. Просто поразительно, насколько тупоголова эта знать. Или, возможно, тут сказывалось их все возрастающее отчаяние. Веками эти вельможи были настоящими правителями Персии. По правде говоря, никто из семи великих шахрадарских родов или из их вурзурганского окружения формально не бросал вызов власти императора. Или тому, что император всегда происходил из правящего клана. Но в действительности при любом порядке престолонаследия императоры назначались и свергались вельможами. Те претенденты на трон, кто получал поддержку знати, преуспевали. Те, кто не получил, теряли трон вместе с жизнью.
Их власть, в конечном счете, брала начало из двух источников. Первым был их контроль над гигантскими площадями плодородных земель, который в почти исключительно земледельческой стране делал их феноменально богатыми. Другим была обеспеченная этим богатством способность выставлять для битвы большие отряды тяжеловооруженной конницы, которая веками была основой персидской мощи.
Теперь они теряли оба своих преимущества. Не быстро, но, тем не менее, неотвратимо. Огромные земли западной Индии, ранее находившиеся под властью малва, а теперь включенные Хосровом в его империю, весь Синд и треть Пенджаба, не были распределены под управление знатных родов, как случилось бы в прежние времена. Вместо этого Хосров заимствовал римскую модель и учредил имперскую администрацию, которую составляли дехганы, подчинявшиеся напрямую ему и избранным им наместникам — тоже главным образом из дехган.
Больше того, знатные роды стали свидетелями заката тяжеловооруженной конницы в роли царицы сражений. Через поколение даже в Персии возникнет пехота, вооруженная огнестрельным оружием, которая станет основой имперской мощи. Пехота, в которую станут набирать в том числе и с новозавоеванных территорий. Индийские крестьяне из Синда и Пенджаба, которые будут подчиняться императору, а не знати — тем более охотно, что персидский император дарует их кланам и племенам гораздо более справедливые и человечные законы, чем те, под которыми они жили в руках малва.
Поразительная настойчивость знати в приверженности ее излюбленным кавалерийским атакам была, по мнению Хосрова, упрямым ослеплением тех, кто был не в состоянии примириться с готовящейся им судьбой.
Да будет так. Хосров был счастлив им в этом содействовать. Почему бы и нет? Все-таки они были сильным и свирепым войском, так что по большей части справлялись с захватом небольших городов и селений, которые атаковали. И чем больше шахрадаров и вурзурганов гибло в этих сражениях, тем меньше оставалось, чтобы вести споры с императором по их окончании.
К тому времени, как закончится война, из всех семи великих родов только Сурены останутся так же могущественны, как и были. И под надежным руководством Баресманаса Сурены достигли согласия с императором. Они, как-никак, долго были первыми из всех семи, а теперь заслужили его расположение. В отличие от остальных, Сурены примут роль, которая ослабит их позиции как семьи, но распространит их власть и влияние как личностей по всей империи.
Наконец — лучшее из всего — оставались дехганы. Низший класс персидского дворянства всегда сгибался под ярмом вельмож. Но они принимали это ярмо в прежние времена, потому что не видели альтернативы.
Теперь Хосров дал им альтернативу, и они ухватились за нее. Для скромного дехгана из маленького селения возможность получить пост имперского администратора или губернатора была гораздо лучшей перспективой, чем то, что могли предложить великие роды. В том все более маловероятном случае, если знатные феодалы поднимут восстание против Хосрова, он был не только уверен, что с легкостью их разобьет, — но и в том, что получит в этом поддержку от их же собственных вассалов.