— Смельчак!
Велизарий улыбнулся:
— Ну да. Робкий человек вряд ли отважился бы пройти маршем по Центральной Азии в разгар величайшей в мире войны, чтобы основать новое царство. Причем с новой женой-гречанкой, большой любительницей чтения.
Аббу был знаком с Ириной.
— Чокнутый, — пробормотал он и снова нахмурился.
Велизарий обернулся в седле, чтобы взглянуть в лицо Дазалу и прочим раджпутским князьям:
— Вы можете удержать ваших людей под контролем? Мне нужно установить контакт с кушанами — и, как говорит Аббу, совершенно ни к чему затевать войну с союзниками.
Все раджпутские князья немедленно приняли возмущенный вид. Однако, как заметил Велизарий, не спешили с ответом.
Полководец не был удивлен. Их сокрушительная победа над гарнизоном Матхуры наполнила сердца юных раджпутских воинов таким воодушевлением, что оно граничило с полной бесшабашностью и беспредельной гордыней. Неопытные юнцы были глухи к поучениям князей-старейшин, касающимся опасности случайного нападения на союзников в разгар бурной кампании постоянно маневрирующих войск. «Дружественный огонь», как его назовут в будущем, — вовсе не то явление, которому девятнадцатилетний всадник-раджпут уделяет много размышлений перед сном. Или в любое другое время суток.
— Понятно, — Велизарий снова обернулся и поймал глазами Джаймала и Удая Сингха. — А вы справитесь?
Джаймал слабо улыбнулся:
— О да, полководец Велизарий. — Он бросил на старейшин лукавый взгляд. — Наши люди — настоящие ветераны.
— Но нас всего пятьдесят, — осторожно заметил Удай Сингх.
— Этого хватит, — сказал Велизарий. — Я пошлю с вами Аббу и кое-кого из разведчиков, вместе с несколькими катафрактами. Все, что нам сейчас нужно, — наладить контакт с кушанами. Выбрать время и место, где я могу встретиться с Кунгасом — предполагая, что я прав и что он здесь. Если нет, то с их командиром, кто бы он ни был.
Два доверенных лица Шанги рысью двинулись прочь, за ними — Аббу и Стилиан. Велизарий мог положиться на Стилиана, который отберет нескольких уравновешенных катафрактов для этой задачи. Сам Велизарий в это время мог заняться другой насущной проблемой.
— Я все еще не удостоверился, — обратился он к князьям, — но абсолютно уверен в том, что Кунгас будет держать основные свои силы на северном берегу Ганга. Я бы на его месте так и сделал. Удерживая Сати от переправы и используя реку как щит между нами и ней.
Поставленные перед прямой тактической задачей, князья почувствовали себе менее неловко.
— Согласен, — подтвердил Дазал. — Что значит — пока мы не наладили связь — нам лучше оставаться на этой стороне.
— На этой стороне и к тому же восточнее, — проворчал его младший брат. — Продолжим выжигать землю. Превратим все на двадцать миль к востоку в пепелище. Малва придется туго.
— Молодежь станет жаловаться, — пожаловался Чачу.
Нахмуренным бровям Дазала мог бы позавидовать сам Юпитер.
— Молодежь будет делать то, что ей прикажут.
* * *
Молодые воины-раджпуты жаловались. Горько и отчаянно.
И делали то, что им приказали.
Ко времени возвращения Джаймала, Удая и Аббу небо к востоку от войска Сати потемнело от дыма.
— Это Кунгас, — отрапортовал Джаймал. — Он предлагает тебе встретиться в рыбачьем поселке — ну, в том, что от него осталось — в пяти милях выше по течению от армии малва.
Удай ухмыльнулся:
— Он обещает в тебя не стрелять, если ты завяжешь узел на макушке. Иначе он не отвечает за своих людей. Он сказал, что им почти всем по десять лет. Безголовые, беспечные мальчишки.
Велизарий ухмыльнулся в ответ:
— Узел на макушке мне не пойдет. Положусь на удачу.
Однако Стилиан был мрачен.
— Всего пять миль до войска противника? Это, кажется...
Аббу, перебивая, закачал головой:
— Волноваться не о чем. Войско малва больше не движется. Совсем. Просто стоит на месте и печется на солнце в сезон гарам.
— Кунгас говорит, что Сати два дня назад пустила на мясо своих слонов, — добавил Джаймал. — Эти зверюги уже ее не слушались — да и провиант для ее войска был бы очень не лишним. Он считает, что эта армия в отчаянном положении.
* * *
Слово «отчаяние» прекрасно описывало состояние солдат армии Линка, но не самого киборга. Тот действительно пришел к выводу, что положение его армии безнадежно. Однако осознание этого тем странным образом, каким работал его мозг, принесло ему нечто, что человек мог бы назвать облегчением.
Но не совсем точно, поскольку Линк не имел эмоций. Впрочем, оборотной стороной безнадежности стала простота принятия решений. В отсутствие иных возможностей, близился отдых от трудов.