— Успокойся, девочка. Уверяю тебя, что вовсе не собираюсь снова вступать в бой с Раной Шангой. — Он ободряюще улыбнулся. — И когда бы то ни было. И именно поэтому я принимаю вызов.
Шакунтала разрывалась между отчаянием и надеждой.
— Ты не обязан этого делать!
— Разумеется, не обязан. В отличие от Раны Шанги.
Глава 10
Аксум
— Как так, неужели не будет слонов? — издевательски поинтересовалась Антонина.
Усанас покачал головой.
— Они не поместятся в коридорах, даже в Тааха Мариам. Мы уже пробовали. Не получилось. Жаль, была бы прекрасная возможность для эффектного жеста. Что ж...
Он махнул рукой вперед, по направлению к тронному залу, куда вел длинный коридор.
— ... придется пройтись.
Антонина попыталась представить толпу боевых слонов посреди Тааха Мариам, но воображение ей отказало. Если эти громадины проберутся внутрь...
Она обозрела длинные ряды царской гвардии и советников, выстроившиеся по обе стороны коридора.
— Они бы тут всех перетоптали, — пробормотала она.
— Ну, солдат-то вряд ли. Большинство успело бы вовремя сделать ноги, а тем, кто не успел бы, в сарвенах делать нечего. Эзана, кстати, считает, что это было бы полезное испытание.
Эзана был главнокомандующим трех царских полков. Антонина решила, что он достаточно хладнокровен, чтобы именно так и выразиться. Была в нем этакая пугающая жесткость. К счастью, его было нелегко вывести из себя, разозлить. И тем более к счастью, его преданность династии никто не мог подвергнуть сомнению, даже Антонина.
Эзана был одним из двух телохранителей, состоявших при Эоне в бытность того еще принцем. Это был весьма почетный пост для солдата из аксумской гвардии — сарвена, как они сами себя называли. Когда Эон взошел на трон, Эзана стал командующим царских войск — а второй телохранитель, Вахси, принял командование эфиопской морской экспедицией, которую предприняла Антонина, чтобы вывезти Велизария с его армией из осажденного Харка.
Вахси погиб в бою во время этой экспедиции. В его честь был назван сын Эона, новый аксумитский царь царей.
Так что Антонина не сомневалась в преданности Эзаны наследнику аксумского престола, рожденному принцем, которого он охранял, и названному в честь его лучшего друга. Но все-таки он... пугал.
— А вот потери среди советников, конечно, были бы чудовищные, — радостно продолжал Усанас, — если учесть, что половина из них толще слонов и восемь из десяти ворочают мозгами хуже некуда. И, по моим прикидкам, если бы империя лишилась хотя бы трети из них, это стало бы для нее благословением. Эзана-то надеялся, что передавят половину.
Антонина подумала, что акабе ценцен так шутит, но не была уверена. В некоторых отношениях Усанас был даже жестче Эзаны. Но поскольку они приблизились ко входу в тронный зал, она просто решила не показывать виду, что расслышала.
За несколько минут уничтожить треть всех чиновников в Эфиопии! Или половину, по расчетам Эзаны!
Кровожадные африканские людоеды! Антонина удовлетворилась бы простой, формальной римской децимацией.
* * *
— Всем молчать!
Словно громового командирского голоса Эзаны было недостаточно, Эзана застучал железным наконечником копья о каменный пол. — Молчание!
Тронный зал охватила тишина еще до того, как копье ударилось об пол. Не говоря уже о том, что никто в здравом уме не ослушался бы Эзану в таких обстоятельствах, толпа, собравшаяся в огромном помещении, ждала, когда Антонина объявит свое решение. Одни — с нетерпением, другие — со злостью, третьи — с опаской. Но никто не оставался равнодушным и не собирался развлекаться болтовней.
Да и вообще болтовни сегодня было гораздо меньше. Антонина отметила необычную тишину, еще не успев войти в зал. Эфиопы в отношении к династии не наблюдали больших церемоний, особенно в сравнении с римскими или персидскими обычаями. Как правило, даже во время официального приема в царских покоях стояло постоянное тихое гудение по углам. Разумеется, не отвлекающее и не бурное. Но ни эфиопские моряки, ни арабские купцы не видели особого смысла соблюдать молчание, если можно потихоньку вести деловые переговоры, пока негуса нагаст со своими советниками выносит различные государственные решения и издает распоряжения.
Но не сегодня. Зал притих, когда вошла Антонина, и теперь хранил полное молчание.
Хотя... не совсем. С трона раздавалось тихое и сосредоточенное чмоканье младенца, сосущего материнскую грудь.
Это было сделано по распоряжению Антонины. Обычно в часы приемов Рукайя передавала ребенка няньке с такой же готовностью, как и любая из римских императриц. Но Антонина решила, что кормление младенца напомнит всем жесткие обстоятельства, стоящие за этим нежнейшим зрелищем.