И такой дешевой ценой. До омерзения дешевой.
Железный Треугольник
За сражением на реке наблюдал с северного берега патруль арабской кавалерии на службе у римлян. Кавалеристы рода Бени-Гассан обладали большей сноровкой в обращении с новым технологиями, чем многие другие арабы. Их командир немедленно отрядил троих всадников для доставки новостей о нападении малва до ближайшей телеграфной станции, которая оказалась в нескольких милях неподалеку.
К тому времени, как Велизарий получил известие, исход сражения, конечно, был уже предрешен так или иначе. Поэтому он не мог ничего предпринять, кроме как проклясть себя за глупость и не дать пепельно-бледному лицу слепого юноши повлиять на свои хладнокровные решения.
— Я проклятый дурак, что не предвидел такой возможности. Мне даже в голову не пришло, что малва могут переправить лодки через пустыню. А должно было прийти.
— Это не ваша вина, господин, — спокойно сказал Калоподий.
Велизарий сжал челюсти.
— Какая же, к черту, не моя!
Маврикий, стоящий рядом, запустил пальцы в свою жесткую шевелюру, седую со стальным отливом:
— Мы все облажались. Мне тоже следовало об этом задуматься. Мы были так заняты своими планами, что не обратили на это внимания. И поплатились.
Велизарий вздохнул и кивнул:
— Сейчас нет смысла посылать «Юстиниана». К тому времени, как он подоспеет, все успокоится — и всегда есть опасность, что Линк затеет диверсию.
— Тебе нельзя посылать «Юстиниана», — полушепотом сказал Калоподий. — «Победительницы» здесь нет, «Фотий» где-то у Суккура; малва могут попытаться атаковать Треугольник с реки. Они могут пройти минные поля множеством маленьких лодок там, где не пройдут их несколько броненосцев.
Он сказал чистую правду, и каждый офицер в командном центре понимал это. Поэтому больше ничего не было сказано. Все просто ждали нового телеграфного сообщения, чтобы узнать, овдовел ли Калоподий.
Инд
Прежде чем битва закончилась, у Анны появилась причина благодарить судьбу за свой наряд из плотной ткани.
С бодрой расточительностью пулеметчик скоро израсходовал все заряженные барабаны. Затем Анне пришлось заряжать их вручную патронами, которые она нашла в железном ящике под стеной башенки. Запихивать новые снаряды в барабан было несложно, если немного потренироваться. Вопрос был в том, как вытаскивать стреляные. Медные гильзы разогревались так, что можно было обжечь пальцы, как она сразу обнаружила, пытаясь извлечь их обратно.
Затем, следуя торопливым инструкциям пулеметчика, она стала использовать маленький шомпол, прилагающийся к ящику с боеприпасами. Ползая на коленях под прикрытием брони, она просто переворачивала барабаны вверх дном — осторожно придерживая их с помощью подола платья, поскольку они были еще горячими, — и вытряхивала гильзы наружу.
Те легко выпадали — прямо ей в подол и на колени. В более легком наряде — а не в тяжелом плотном платье — она быстро обожгла бы себе ноги горячим металлом.
Но в такой одежде жар можно было терпеть, и Анне было безразлично, что она портит дорогостоящую материю. Она просто занималась своим делом, выкидывая гильзы на пол башенки, заряжая и перезаряжая барабаны, пока пулеметные очереди грохотали ей в уши, и ни на что больше не обращая внимания.
Все это время ее мысли гуляли сами по себе. После того как работа превратилась в рутину, она поймала себя на том, что задумывается, так ли ум ее мужа был невозмутим в сражениях. Не о том, был ли он нечувствителен к боли — конечно, был; Анна поняла это с тех пор, как покинула Константинополь — но был ли он способен точно так же быть нечувствителен к возможности продолжать свое существование.
Она подозревала, что так и есть, и была весьма утешена этой мыслью. Она даже подала следующий заряженный барабан с улыбкой.
Пулеметчик заметил эту улыбку, и она тоже стала частью легенды. Если получится, он переживет эту войну; и в последующие годы, в тавернах своей родной Анатолии, если и услышит историю о том, как Жена Калоподия отражала атаку малва мечом и смехом, то не увидит причины опровергать рассказ. К тому же он и сам наполовину в это поверил.
Анна заметила мелькнувшую тень, но тут же перестала обращать на нее внимание. К тому времени ее руки и пальцы вошли в ритм, который блокировал все посторонние ощущения, кроме тех, что были необходимы, чтобы продолжать перезаряжать барабаны. Она едва заметила внезапную вспышку яркого света и крики, свидетельствующие о том, что «Победительница» наконец прибыла и обрушила свое затянувшееся отмщение на то, что осталось от десанта малва.