Но такой улыбки — чтобы можно было назвать ее лукавой — он не видел никогда.
— Конечно, — повторил Шанга. — Вы забыли, что я тоже изучаю философию. Хотя и, — он резко мотнул головой в сторону Рао, — не так пристрастился к ней, как некоторые. Однако достаточно, чтобы понимать, что истина и иллюзия переходят друг в друга, когда сменяются циклы. Помню, что тщательно обдумывал этот вопрос, когда слышал крики из гибнущего Ранапура.
В последней фразе никакого юмора не было. Как и в последующих.
— А то, чего я не понял, мне объяснила бы моя жена. Если бы могла.
— Ох, — Дамодара почувствовал себя идиотом. — Прости. Я забыл. Нарсес раскрыл еще один заговор. Похоже, что...
— Извините, господин. Она была вся моя жизнь. Она и дети.
— Была и есть, до сих пор. Вот, пожалуйста, — Дамодара достал из поясного кошеля маленький ножичек и протянул его раджпуту. — Она сказала — так передал Нарсес, через Аджатасутру — что ты должен его узнать. И еще она просила передать тебе луковицу.
Луковицу он тоже достал из кошеля, снова чувствуя себя идиотом. Какие императоры таскают с собой луковицы? Но поскольку ответ был очевиден, Дамодара не сильно расстраивался.
Очень везучие императоры, вот какие.
Шанга оглядел ножик и луковицу, но не сделал попытки забрать их. У него и не вышло бы, пока он не избавится от лука и стрелы.
— Да, я узнаю нож. И послание в луковице. Я почувствовал, как ее призрак поразил меня минуту назад. — Раджпут молниеносно перевел взгляд на армию малва. — Нарсес, — прошипел он, как кобра. До чрезвычайности обозленная кобра.
Этот гнев следовало перенаправить.
— Позже, Шанга. А сейчас...
Дамодара сжал челюсти. Он и сам приходил от Нарсеса в тихое бешенство.
— Возможно, он сохранил жизнь всем нам. Теперь есть другие дела, которыми надо заняться.
Шанга медленно и глубоко вздохнул. — Да. — Еще один глубокий вздох, после которого мощный статный всадник рядом с Дамодарой, казалось, полностью расслабился.
Или, скорее, обрел равновесие, как подобает великому воину.
— Каковы будут приказания, император?
— Давай начнем с того, что избавимся от этих пакостных жрецов, ладно? Вместе с их прирученными палачами. Я объявляю культ Махаведы вне закона. Все жрецы культа и махамимансы подлежат немедленной казни. Пощады не будет никому.
— С превеликим удовольствием, повелитель малва.
* * *
А Индия в конце концов обогатилась новой легендой. Какие бы сожаления ни питали воины о том, что великий поединок между Шангой и Рао так и не состоялся, их утешило то, что они увидели великий выстрел из лука.
По общему клятвенному мнению, величайший с тех пор, как легендарного героя Арджуну и его мощный лук привез на бранное поле Курукшетры Кришна-колесничий. Сотни ярдов пролетела стрела и ударила как молния.
* * *
Редкий случай в его жизни — Аджатасутра пришел в изумление. Стрела поразила главного жреца, пронзив идеальную мишень лучника — тело выше грудной кости — и перерезав большие артерии. Главный жрец рухнул на повозку словно марионетка с обрезанными ниточками, заливаясь фонтаном крови. Стрела, возможно, перебила позвоночник, судя по предсмертным корчам жреца.
— Ты это видел? — обратился Аджатасутра к подручному.
Но тот был уже на повозке, резал горло первому палачу-махамиманса.
Аджатасутра не видел смысла следовать за ним. Подручные убийцы, которых он подбирал в течение долгих месяцев, были хороши в своем деле. Конечно, с ним самим никакого сравнения. Но все-таки любой из них был достаточно хорош, чтобы расправиться с более чем вдвое превосходящей по числу группой мастеров пыточных дел.
Кроме того, у Аджатасутры были и другие дела. На стрелой летевшем коне, с копьем в руке, приближался Шанга. Йетайцы на миг оцепенели, но раджпуты не колебались ни секунды.
В поле находилось двадцать тысяч раджпутов, которые сейчас устремились на обоз с обоих флангов двумя огромными волнами. При всей своей дисциплинированности они, похоже, разнесут повозки, если Аджатасутра не возьмет обоз под свой контроль.
Впрочем, невелика беда. Это же все-таки война — поражение или победа.
Он убрал кинжал и взялся за меч. Ножны у меча были убогие, но сам меч был командирский.
— Охраняйте повозки! — скомандовал он пехотинцам, толпившимся вокруг, раззявив рты. — Составьте их в круг. Шевелитесь, идиоты!
Они повиновались почти без промедления. Даже эти темные и невежественные крестьяне могли просчитать последствия.
Жрецы и палачи были уже считай что мертвы.
Аджатасутра, похоже, знал, что делает.