– Сшатээс, – прошипел, хватаясь за голову, в которой яркими вспышками взрывались воспоминания, встраиваясь в привычный калейдоскоп черно-алых картинок.
– Господин…
– Стоп! – Дей сказал это слишком громко; оперевшись рукой на стол, пошатнулся, но не упал, устоял на ногах.
Дыхание перехватило от пришедшего осознания. В горле застрял ком несказанных слов и невыраженных эмоций.
Хотелось закричать, но маг в очередной раз остановил себя. Не при Кэрионе. Мальчик помочь не сможет, начнет беспокоиться… Никому от этого не станет легче.
«Не будь эгоистом. Твои эмоции сейчас никому не нужны», – вовремя напомнил внутренний голос, который Дею хотелось задушить за своевременность и учительский тон.
За то, насколько собственное сознание было опутано речами отца. Все его фразы отпечатались где-то на подкорке мозга, всплывая в моменты слабости и напоминая о том, кем Персивальд Кхазэ должен быть.
«Или казаться, если ты так слаб, что не можешь быть хотя бы немного похожим на меня», – раздраженный голос отца, поднявшийся из воспоминаний, Дейхад заглушил.
Оглядел стражников, тяжело вздохнул и прошептал:
– Сами виноваты, что попались. Помогать им сейчас... – и, пытаясь взять под контроль эмоции, возразил себе: – Ладно. Кроме нас с тобой сейчас не на кого надеяться.
– Господин Денакор ведь может…
«Пусть катится в Афштенк со своими советами! Я не стану просить его о помощи. Задам лишь один вопрос: почему мама вернулась к стае, бросив нас… меня… одного?».
– Он не станет нам помогать. Дрессировка дворцовой стражи не входит в сферу его обязанностей, – и отвернулся, не давая себе подстроиться под чуждые эмоции и вновь потерять равновесие духа. – А я, так уж вышло, за тобой присматриваю, так что эти идиоты теперь моя головная боль. Угораздило же тебя оказаться в рядах стражи, а не в армии.
– Вы столько рассказывали о том, как проходили военные действия на границе Никтена… Я не хотел увидеть это своими глазами, – парень вздохнул, голос его чуть дрогнул, и Кэр добавил едва слышно: – Но во дворце не лучше.
– Да понятно. Я бы сам хотел забыть, как страшный сон, все, что происходило в Син несколько лет назад, – пробурчал Дейхад, думая о чем-то совершенно другом, не замечая, с какой неприкрытой ненавистью Кэр смотрел на стражников.
«Он сделает вид, что ничего не знает. Состроит это свое лицо из разряда "не понимаю, чего ты добиваешься, Персивальд, но информацией я не располагаю", и будет таков. Уверен, даже про противоядие скажет, мол, думай сам, "великий маг". От отца я ничего не добьюсь. Главное, чтобы меня не добили по дороге, ха».
Шок сменялся спокойствием. Жизнь и долг были важнее.
Сердце, готовое вырваться из грудной клетки, успокоил: «Тебе не о чем волноваться. Это всего лишь царапины. Плевать, что по венам течет яд. Он медленный. Несколько часов есть, чтобы покончить со всем и спокойно умереть».
«Нет, я найду противоядие. Не могу не найти. Нельзя оставить их без помощи в такое время», – уверенно возразил себе, отрекаясь от мыслей о смерти.
<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>
Стража все не просыпалась. На их месте Кэрион, услышав раздражительные нотки в голосе придворного мага Кхазэ, уже подскочил бы, будь хоть пьян, хоть мертв. Просто совесть не позволила бы поступить по-другому.
Он был знаком с Дейхадом Кхазэ всего пару лет, но и этого срока было достаточно, чтобы хорошо узнать волшебника и проникнуться к нему уважением, граничащим с обожанием. Кэр не понимал, как другие люди могли ненавидеть Дея и, перешептываясь в закоулках дворца, желать ему смерти. Не понимал, как можно было не любить человека, который ради других был готов отдать всего себя.
Кэр был привязан к Дею. Именно поэтому сейчас стоял рядом с ним, помня о своем долге и о слове, данном длинноволосому юноше, появившемуся в городе, пока волшебник был в отъезде, и пообещавшему защитить мальчика от нападок стражи.
– Господин Дейхад, а их можно как-нибудь… разбудить? – спросил, угадав на лице мага выражение спокойствия, означавшее, что к Дею вернулось нормальное расположение духа и он готов разговаривать.
Кэрион не знал, какие мысли занимали волшебника до этого, но отвлекать его тогда точно было сравни самоубийству.