Не успел сказать что-нибудь обидное, чтобы осадить надоедливого мальчишку, как тот поднял Перси с земли и произнес восхищенно:
– А мой папа оружейник. Нас прислали сюда, чтобы помогать славной королевской армии победить коварного врага и вернуть то, что принадлежит нам по праву! – зеленые, цвета мяты глаза засветились азартом.
«Сиро взял свою внешность из моих воспоминаний? – Дей вспомнил это странное чувство узнавания, возникшее в первую встречу с учеником Заклинателя; долго не мог понять, кого напоминает ему Сиро, но, в конце концов, махнул рукой. – Вот оно что…»
Было так странно – не ощущать ничего, кроме ноющей тоски, заменившей боль. Дей всегда думал, что испугается воспоминаний, но вместо этого неожиданно принял их – своих старых друзей.
– Вот оно что, – протянул Персивальд. – Похвальная патриотичность для такого, как вы, – отнял руку и, глядя куда-то за спину Лисея, отчеканил: – Прошу простить, у меня были дела, пока вы не вмешались.
Дей смотрел вслед удаляющемуся себе, стоя рядом с Лисеем. Персивальд подошел к отцу. Денакор ничего не сказал, но то, как он резко и сильно сжал руку сына, исчезая с ним в дымке перемещения, было больше любых слов.
Воспоминание растворилось.
В грудь ударил сгусток энергии, сбивая с ног. Мальчик упал навзничь, и взгляд его устремился к безбрежному голубому небу.
Легкие кольнул морозный воздух.
– Дей! – средь звона металла послышался испуганный крик Лисея.
Протянутая рука солдата была проигнорирована. Персивальд сорвался с места и побежал в сторону от своих. К отряду, к которому Лисея приставили оруженосцем.
«Я опоздал», – вспомнил Дей, возникая за плечом мальчишки, облаченного во все черное, и ветром раздувая полы его плаща.
Персивальд Кхазэ замер. Руки его задрожали. Он бы зажмурился, но не смог. Закрыв глаза, все равно увидел бы трупы разорванных оборотнями солдат. Перси знал каждого. И теперь смотрел в искаженные смертью лица, боясь найти среди них Лисея.
«Эгоист», – стальной голос отца прорвался в мысли, но Персивальд быстро отринул его; он был сейчас далеко, и не мог помешать сыну думать своей головой.
– Дей!
«Он рядом. Протяни руку, схвати за плечо, переместись! Сделай хоть что-то, чтобы его спасти!»
– Не смейте его трогать! – голос Персивальда дрожал.
– Не ты здесь решаешь, малец, – оборотень оскалился. – У любого может дрогнуть рука, и тогда…
Дейхад был лишь призраком. Он не мог вмешаться. Только стоял и смотрел, как клинок скользит по горлу Лисея, как друг всхлипывает, пытается вырваться… Как навечно стекленеет его взгляд.
Душа порвалась от громкого крика.
– Не смейте… его… трогать… – запинаясь, зашептал мальчик, все ниже склоняясь над телом друга и прижимая его к себе. – Лисей, все… все будет хорошо.
Он не мог отпустить Лисея просто так.
«Какой же ты все-таки эгоист», – вздохнул Дей, соглашаясь с отцом.
Его темная аура была теперь так близко… Почти родная, почти своя. Черная безысходность в тумане прошедших лет и прожитой боли.
«Лисей не хотел умирать! Я пытался его спасти!» – закричал Персивальд, отворачиваясь, чтобы утереть слезы; его так научили – сдерживать эмоции, не поддаваться слабостям.
«Для себя. Ты все всегда делал для себя. И умереть хотел для себя, а не ради других. Чтобы все, наконец, стало хорошо. Чтобы жизнь не была такой сложной», – оборвал маг, поражаясь тому, как легко слетели с языка бьющие в сердце слова.
Мальчик вздрогнул и исчез, оставив на земле лишь кровавый след, вспыхнувший в чернильном пространстве воспоминаний закатным заревом. Он вел к двери. К свету, который пронизывал темноту.
«Мы туда не пойдем. Это тебя убьет», – подсознание тянуло назад, в глубины памяти, где было детство, где еще оставались яркие воспоминания.
«Что там?» – Дей видел эту дверь и раньше.
Сердце не билось, но его разрывала на части радость – чувство, которого маг давно не ощущал в этом пространстве. Сердце не билось, но, если бы все было иначе, если бы он не умер где-то между явью и сном, оно бы сейчас колотилось как бешеное, предвкушая встречу.
– Дейхад?.. Сшатээс, Нейиса, что?!… Нет, он не может… – послышался из-за двери срывающийся на крик голос.