– Зачем тебе меняться? – попыталась обнять, но Дей с внезапным раздражением сбросил руки девушки со своих плеч.
– Зачем спрашивать, если все равно не поймешь, – процедил он, и, на миг сбросив оковы бездны, в которую погружался, изменился в лице: – Прости, не знаю, что на меня нашло. Нужно идти. Прости, Вэйна.
Спасительные объятия, за которые Дей ухватился, как за последнюю надежду. Ник заметил, как помрачнело лицо друга, стоило ему бросить взгляд за спину Неи. Дей отстранился и в следующую секунду прошел сквозь Николаса, исчезнув в черном проеме двери, выходившей в коридор.
– Сшатээс! Дейхад, к Афштенковой бездне, ты совсем не помогаешь!
Ник бросился за ним, но замер на пороге, парализованный пустотой, которая поглощала все живое, стирая воспоминание, заменяя его болью утраты. Еще один осколок, самый болезненный, вонзился в ногу, словно только и ждал момента. Ник на мгновение закрыл глаза.
Персивальд Кхазэ влетел в подвал отцовского дома, споткнувшись на последней ступени, и упал на пол, оцарапав ладони. Дверь за спиной мальчика с грохотом захлопнулась.
– Выпусти меня! Я же ничего не сделал! – он вскочил на ноги, игнорируя покалывание в колене, на котором медленно проявлялся синяк: каких-то пару часов – и расцвел бы голубым цветком, прикрытым тканью штанов, не спасавших от подвального холода.
– Ты должен научиться контролировать свой страх, – отвечал из-за двери отец. – Выйдешь, когда сможешь подойти к двери.
Мальчик не сдвинулся с места. В груди билась паника, и ее никак не удавалось успокоить. Он остался один в этой смертельной ловушке, подготовленной его отцом.
Страх. Черная пасть ночи: сколько ни всматривайся, света не увидишь. Та самая темнота, сжиравшая Дея изнутри, сжигавшая его душу. Та самая темнота, которую…
«Представь, каково это – быть мертвым изнутри, притворяясь, что ты все еще жив?»
Николасу вспомнился холодный испытующий взгляд: зеленый, ядовитый, убийственный, – и нож, легко прошедший сквозь плоть.
Он никогда не возвращался к этому моменту. Ведь Дей это забыл. Должен был забыть. Должен был избавиться от тьмы, заставлявшей гнить изнутри, подталкивавшей к преступлению против себя самого.
«Помоги мне тебя найти, – Ник выдохнул в ставший холодным воздух. – Дей, я без тебя не справлюсь. Почему ты решил, будто это возможно?»
Он озирался по сторонам, пытаясь найти хоть отголосок, хоть тень живой улыбки среди зеркал. Но на то, чтобы поймать ускользающую душу, не было сил.
– Папа… – мальчик, сидевший в подвале, сжался в комок, закрывая глаза, отстраняясь от вездесущей темноты, – я обязательно научусь не бояться. Пожалуйста, открой…
Надломленный шепот, который никто не слышал. Одна из немногих просьб, обращенных к отцу.
– Да открой уже эту чертову дверь! – голос стал грубее и громче, раскатами грома отражаясь от стен подвала; Дей стоял напротив двери, скрестив руки на груди, сквозь рубашку впиваясь ногтями в кожу. – Сшатээс. Я уже не мальчишка, чтобы держать меня здесь!
– Выйдешь, когда сможешь себя перебороть, – был ему неизменный ответ.
Дейхад исчез из поля зрения Николаса. Переместился в пространстве, обойдя магическую защиту отца. Сломав то, что сдерживало его страх в каменной коробке.
«Вспомни. Вспомни, где ты видел это раньше, – зазвенело в голове. – Давай же, Николас!»
Он вздрогнул.
– Ну конечно, – моргнул пару раз, прогоняя воспоминания. – Конечно…
Мимо скользнула тонкая черная нить. Словно змея, она проползала меж осколков зеркала, лежавших на земле. Ник успел протянуть руку…
«Это проклятие».
Юноша обмотал руку нитью, и она впилась в запястье, обжигая кожу. Ник зашипел, но не поддался. Отступать было поздно.
– Наконец-то, – услышал он голос друга. – Я это сделал.
Совсем рядом, близко-близко, но как-то приглушенно, словно их разделяла дверь. Юноша принялся оглядываться, ища ее. Поворот головы – и в шаге возник осколок зеркала размером с человеческий рост. В нем отражался не Николас. В нем, скрывшись за паутиной трещин, стоял Дей.