Он потянул дверь на себя. Ник закрыл глаза и коснулся ладонью фрагмента зеркала, надеясь, что воспоминание впустит его. Это было оно – то проклятие, которое целитель когда-то не смог развеять и предпочел запереть, скрыв от друга в лабиринте памяти.
Теперь оно отворялось с протяжным скрипом, разрушая все, что было построено вокруг. К афштенковой бездне разбились защитные заклинания, удерживавшие Дея от самого страшного. От себя.
Предбанник маленького домика на окраине Зарны, покачнувшийся перед глазами пол и руки мальчишки, поймавшего вошедшего путника почти у земли.
– Господин! С вами все хорошо? – вторили губы Ника словам четырнадцатилетнего юнца.
На пороге его дома потерял сознание мужчина, облаченный во все черное и прикрывавший рану на руке продранным плащом. Мальчишка попытался проникнуть в мысли ночного гостя и с ужасом отпрянул. Волшебник пришел в Ландот, потому что искал свою смерть.
Ник смотрел, как мальчик тащит тело мага через коридор к комнате, в которой стояла единственная на весь дом кровать. Дей этого не помнил – то были воспоминания его друга, примешавшиеся во время тщетных попыток сжечь проклятие целительскими чарами.
И вот он увидел себя глазами Персивальда. Враг, опасность. Мальчишка, замерший с тарелкой каши и кружкой чая на пороге. Юнец, осмелившийся проявить милосердие.
– Как я здесь оказался? – испытующий взгляд; сейчас, опасный и уязвленный, Персивальд походил на дикого зверя, готового наброситься, если человек совершит неосторожный шаг.
– Думаю, вы были под действием магии, – на лице Ника зажглась улыбка, – поэтому ничего не помните.
– Что это за место? – Перси попытался встать, но быстро опустился обратно на подушки; выругался, прижимая руку к горячему лбу: – Прочь из моей головы. Все равно ничего нужного не найдешь.
– Я так не думаю, – проигнорировав вопрос, мальчишка подошел ближе, чтобы поставить тарелку и кружку на прикроватную тумбочку. – Там все ваши воспоминания. Разве они могут быть ненужными? Вы ведь живой человек, а не…
Гость резко сел на кровати, повернувшись к Николасу. В зеленых глазах плескалось что-то сродни безумию, но было в них кое-что более страшное. Непокорность, деталь за деталью подменяемая смирением.
– Как тебя зовут? – сталь его голоса обернулась бархатом.
– Николас, – мальчик подошел ближе, протягивая руку и озаряя комнату солнцем своей улыбки. – Рад знакомству с вами, господин Кхазэ.
Волшебник замер на мгновение, затем оскалился. Бесовской огонь его глаз вспыхнул ярче.
– Прочитал в моей голове или угадал? – протянул маг, пытаясь разглядеть ответ в мимике мальчишки. – Как ты это сделал?
– Слава идет впереди вас, – пожал плечами. – На самом деле, догадаться не трудно… – голос его стал еще мягче, в нем скользнули нотки сочувствия: – Но я все же не могу понять, зачем вам понадобился эльфийский артефакт. Его ведь используют для упокоения проклятых душ.
Гость усмехнулся, хватаясь за предложенную руку. Он резко притянул мальчишку, который чуть не упал, и прошипел ему на ухо:
– Представь, каково это – быть мертвым изнутри, притворяясь, что ты все еще жив? Даже такая светлая душа, как ты, обманулась.
– Вы живы, просто не хотите верить самому себе. Взгляните, в вашей жизни так много прекрасных моментов! – мальчишка чуть отстранился, глядя в холодные глаза.
Ник помнил, как вспенилось море воспоминаний. Как попытка показать волшебнику счастье провалилась в бездну.
Целитель, слишком эмоциональный для того, чтобы спасать кого-то с улыбкой на лице, отшатнулся, чувствуя, как слезы против его воли стекают по щекам, капая с подбородка.
– Прекрасные моменты, не правда ли?
Последовавший удар отозвался резкой болью. Ник со стороны увидел, как заваливается вперед, как подгибаются колени…
Нож провернулся в ране и с хлюпающим звуком вышел из плоти, исчезая в разрыве пространств. Маг Кхазэ медленно опустил мальчишку на пол и встал, оглядывая комнату.
– У человека… не может не быть хороших воспоминаний, – Ник боялся лишний раз вздохнуть; кровь не останавливалась, и даже магия, лившаяся с рук юноши, не смогла стянуть края раны. – В каждом есть что-то светлое.