– Я вас не понимаю, – сказала Лита, скорее чтобы потянуть время, а не достичь понимания в этом абсурдном разговоре с убийцей, который явно был не в себе. – Зачем вы вообще сюда пришли?
– За тобой.
Он склонил голову набок, и во взгляде читался немой вопрос: «Как можно было не понять такую простую истину с самого начала?»
– Вы хотите меня освободить?..
– Дорогая Лаилен, – мужчина вновь улыбнулся, – так ты еще не поняла? Свобода тебе не светит, – протянул ей раскрытую ладонь, словно дикому зверьку, которого хотел приручить, – но я тебя не убью, по крайней мере, не сразу. Ради этого можно бы было и довериться, как думаешь?
– Я думаю, что ты слишком уверен в себе.
Эти раздражительные нотки, резкий переход на «ты»… помнила ли она их в себе? Разве что в общении с Мишелем, когда тот позволял себе слишком много…
«Мишелем? Господином Самоном!» – и снова это странное чувство в душе, словно Лита была не той, кого помнила, кем была на протяжении семнадцати лет жизни в Ландоте.
– Не забывайся, дорогая, – фыркнул, притягивая девушку к себе, мурлыча на ухо и впиваясь когтями в спину. – Здесь Пророчество тебя не сохранит, – истерические нотки в его голосе за долю секунды сменились серьезностью: – Только я, – шею обдало горячим дыханием: – И я не хотел бы убивать свою гостью здесь и сейчас.
Лита хотела провалиться сквозь землю от осознания, что сердце против воли начало биться чаще.
– Идти можешь? – вдруг спросил он, не отпуская, не отстраняясь, все еще подстраивая свое дыхание под нее.
– Нет.
Попыталась оттолкнуть мужчину связанными руками, но он только усмехнулся. В глазах зажегся недобрый огонек, когти сильнее впились в спину, заставляя согнуться от боли. Он промолчал и, наконец, отпустил девушку, которая повалилась на пол, но не успела предпринять ни одной попытки к бегству прежде, чем мужчина легко подхватил ее на руки, вставая с пола.
Вырываться было бесполезно. Лита не знала, чего ожидать от странного человека в следующий момент. Предугадать, убьет он ее или помилует, было невозможно, и девушка смолчала. Скрипнула, закрываясь за их спинами, дверь в клетку.
Лаилен вглядывалась в полумрак коридоров, стараясь не смотреть на своего «спутника». Гомон голосов приближался, и вскоре мужчина вынес ее в круглую залу с высоким потолком, в которой стояло больше десятка круглых столов, собравших вокруг себя толпу оборотней.
– Оборотни… – прошептала Лита, вздрагивая и невольно прижимаясь к тому, кто нес ее бережно и держал крепко, будто боялся уронить.
– Господин Тайо! – раздались приветственные крики на разные голоса. – Хорошая дичь вам сегодня досталась, – добавил кто-то, разглядывая девушку.
– Если матушка спросит, скажете, что не видели меня, – коротко кивнул «господин Тайо» в ответ. – Это приказ. Выполнять, – он послал в сторону подчиненных доброжелательную улыбку, от которой многие содрогнулись, непроизвольно уступая дорогу своему принцу.
– Будет исполнено, Ваше Высочество! – дружно отозвались оборотни. – Ничто не остановит Тьму…
– Кроме еще большей Тьмы, – улыбнулся мужчина и свернул в один из коридоров.
– Вы – принц оборотней? – девушка все же подняла взгляд. – Почему тогда помогаете?
– Данналай Тайо, – нараспев произнес мужчина. – Принц оборотней, да, – склонившись ниже, Нал прошептал со странной пугающей улыбкой: – Я тебе не помогаю, птичка. Лишь добавляю к своей коллекции.
– И много у вас людей в коллекции? – она вздрогнула, отводя взгляд.
Только сейчас, находясь близко к принцу оборотней, Лита разглядела в свете факелов, что рубашка его была вовсе не черно-белой, а розовой. Часть ткани, казавшаяся темнее, была испачкана свежей кровью. Чужой кровью, оставшейся и на руках безжалостного убийцы.
– Живых – двое, – беспечно отозвался Данналай. – Ты и мальчик, поклявшийся мне в верности. Его я тоже вытащил из тюрьмы, – смех вновь подхватило эхо коридоров. – Темные обращались с ним отвратительно, – ненависть и восхищение смешались в голосе, рождая безумие. – Он достоин лучшей смерти, чем та, что была ему уготована.
«Еще один обреченный, – с тоской подумала Лита, пересчитывая взглядом прутья металлических решеток, которых с каждым поворотом туннеля становилось все меньше. – Жертва обстоятельств».