Сиро обернулся на голос.
– Я похож на того, кому нужна помощь? – прищурившись, спросил он, подхватив полотенце и взяв таз обеими руками.
– Нет, – задумалась девушка. – Но я могла бы просто посидеть рядом, пока ты не закончишь прибираться.
– Людям нельзя оставаться одним? – мальчик улыбнулся уголками губ.
– Верно, – Лита закивала головой. – Просто чтобы не быть одинокими в мире, полном других людей.
– Одиночество – не такая уж большая плата за душевное спокойствие, – пожав плечами, Сиро открыл ногой дверь и вышел на улицу. – Но ваше общество мне не в тягость, – добавил он вдруг, – если хотите, можете составить компанию.
Сиро обогнул домик и сел на покосившуюся скамейку, почти неразличимую в высокой траве. Лита пристроилась рядом.
– Что ты хотел сказать, когда говорил про связь со своим учителем? – девушка вспомнила покоробившую ее фразу, брошенную мальчиком как бы случайно.
– То и хотел, – Сиро переменился в лице и принялся с удвоенным усилием натирать бок чайника; пару минут мальчик молчал, а затем нехотя произнес: – Самон подобрал меня полтора года назад на границе с Никтеном, не так далеко отсюда. Из-за болотной лихорадки, практически сжигавшей меня изнутри, я готов был согласиться на что угодно, лишь бы остаться в живых.
– И Самон предложил тебе стать его учеником? – спросила Лита.
– Заставил, – Сиро покачал головой, – заключить договор на крови. Когда этот… Самон отпоил меня каким-то лекарством, сделанным из коры тагарунов, и я пришел в себя, мне удалось выяснить, в какой ситуации я оказался, – мальчик вздохнул. – Клятва на крови – та еще морока, особенно когда идет привязка одного мага к другому. Самон вот всегда знает, где я нахожусь.
– Но это ведь неправильно! – воскликнула Лита. – Это как… как у нас с Нирой, которая читает мои мысли. Это… неприятно, – девушка поежилась.
– Я свои мысли бы никому не открыл, – невесело усмехнулся Сиро, – да и постоянному контролю Самона тоже не особо радуюсь. Все-таки уйти он мне не разрешит. Так и маюсь в учениках самовлюбленного Заклинателя Душ, чертовски несправедливого в своих решениях.
– Интересно ка-а-ак…, - протянула девушка. – А какой он вообще человек, твой учитель? Почему ты его так не любишь? Понимаю, что он тебя неволит, но должно же быть и что-то хорошее?
– Вам Николас не рассказывал, чем занимается Самон? – в его взгляде промелькнуло сочувствие. – Хотя, наверное, не говорил. Вы вроде не так хорошо общаетесь. Если бы он рассказал, вы бы по-другому относились к моему учителю и понимали бы, что он не заслуживает уважения окружающих людей.
– Что он делает такого? – Лита крутила в руках чистую чашку.
– Убивает тех, кого не может выходить. То есть почти всех, – не поднимая головы от таза с водой, пояснил Сиро. – Самон плохой лекарь.
– Убивает… людей?.. – ахнула девушка, выронив чашку из рук; подняла ее, разглядывая небольшой скол на ручке.
– Да, – мальчик кивнул, с легкой досадой глядя на побитую чашку. – И меня собирался, но вовремя передумал. Решил, что ему нужны лишние руки. Перевязать раны путникам, попавшим в Маридор, направить их в последний путь и отдать Самону, который добьет умирающего и даже бровью не поведет.
– Неужели он… своими руками…
– Да, – Сиро снова кивнул, – а еще были случаи, когда люди пропадали, пройдя через временную аномалию в округе этого дома. Их никто больше не видел. Ни в Ландоте, ни в других королевствах.
– Как же так? – прошептала Лита. – Неужели господин Самон настолько ужасен?!
– Тебе самой об этом судить, Лаилен.
Неожиданно он перешел на «ты», но девушке от этого стало даже легче. Лите вдруг вспомнилось, что и сама она (точнее, Нира в ее теле) также внезапно «тыкнула» Тее, а потом подружилась с принцессой благодаря этой дерзости.
Может, Сиро тоже хотелось стать кому-то другом, но он закрылся ото всех после знакомства с Заклинателем? Чем больше Лита думала об этом, тем больше сочувствовала мальчику.
– Ты же не против, что я без должного уважения? – поспешно, словно боясь отказа, спросил Сиро, и девушке показалось на секунду, что его глаза изменили цвет. – Никогда не чувствовал разницы в возрасте с другими людьми, но приходится приспосабливаться к культуре тех, с кем приходится общаться.