Сиро выдохнул и открыл глаза.
– Поиграли – и хватит, Заклинатель Душ, – еле слышно прошептал он, отдергивая полог, отделявший кухню от спальни. – Сегодня я разорву наш договор на крови.
Сиро чувствовал, как слабеет его учитель. Это отражалось и на самом юноше – магия норовила выйти из-под контроля, и он сдерживал ее только благодаря многолетней практике. Однако подтекающая крыша дома напоминала о себе раздражающим стуком капель, а времени оставалось не так много…
<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>
Николас проснулся глубокой ночью от чьего-то шепота. Приподнявшись, юный волшебник увидел Сиро, склонившегося над постелью Заклинателя. Мальчик говорил так тихо, что слов было не разобрать. Ник увидел, как ученик Самона смочил полотенце в стоявшем рядом тазу и положил ткань на лоб учителя.
«Значит, господину Самону стало плохо вечером», – догадался Николас. – «Кажется, Сиро даже не ложился. От постели учителя не отходит. Какой заботливый мальчишка…», – подумал он.
Мальчик поднял на Ника глаза, в темноте показавшиеся волшебнику голубыми. У Николаса резко закружилась голова, и он повалился на постель, чувствуя, что засыпает.
<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>
Сиро смешал в горячей воде травы и достал из кармана листок, на котором было записано переведенное со старого языка заклинание. Юноша много раз видел, как Самон лишает ослабевших путников жизни. Он даже показал ученику, какие травы нужны для этого яда.
Накрыв пылающий жаром лоб Заклинателя смоченной тряпицей, Сиро сосредоточился. Время пришло. И вот они – последние шаги перед новой жизнью.
– Твоя душа отходит в Виспир, и тебе больше не страшно. Смерть – просто черта, через которую каждый переступает на границе жизни. Боль останется здесь. Все страдания уже не имеют значения, потому что они исчезнут с последним вздохом. Засыпай навечно. Ондэро, – он бросил мимолетный взгляд на внезапно проснувшегося волшебника Николаса, и тот тут же упал, не сумев отвести глаз и потому попав под влияние магии.
Сиро перевел на новый язык все, кроме последнего слова. В нем заключалась вся сила и магия, шедшая из сердца юного волшебника.
– Ондэро, – повторил он, чувствуя, как нити смертельного заклинания опутывают учителя. – Предайся смерти, умри. Вспомни все, что ты натворил за свою жизнь. Всех, кто пожертвовал собой. Всех, кто доверился тебе. Всех, кто обманулся твоими речами и шагнул в забвение, хотя еще мог спастись, – тихо говорил Сиро; силы были на исходе – нужно было как можно скорее разорвать связь на крови, чтобы не уйти следом за Самоном в Виспир, на Ту сторону. – Умирая от рук своей последней жертвы, помни, что твоя душа прогнила насквозь. Ты не сохранил ни капли сострадания к людям, и за это тебе воздастся, – юноша пару раз вдохнул и выдохнул, приложив руку к бешено колотящемуся сердцу. – Да будет так.
Достав из-за пояса нож, Сиро закрыл глаза и полоснул по своему запястью. Почувствовал, как кружится голова. Терять сознание не входило в его планы…
Юноша сосредоточенно посмотрел на чашу. Несколько капель крови упало в воду, и она почернела. Здоровой рукой Сиро надавил на челюсть Заклинателя, вынуждая того открыть рот, и влил в него яд.
Спустя пару минут рана на руке юноши покрылась ледяной коркой, останавливая кровотечение. Он чувствовал, как магия льется через край, действуя уже против его воли.
– Свободен…, – медленно прошептал Сиро, прислушиваясь к забытому ощущению. – Свободен, – повторил он, улыбнувшись по-детски искренне.
С головой накрыв тело учителя одеялом, Сиро вернулся на кухню, где спала Лита.
– Твоя жизнь и так будет кошмаром…, – он покачал головой, присев на корточки рядом с постелью Литы. – Не хочу добавлять темных красок. Спи спокойно, Лаилен.
Юноша прошептал что-то еще на старом языке и вышел на улицу, оставив дверь приоткрытой. Где-то вдалеке прогремел гром. Начался дождь, вскоре перешедший в ливень, а Сиро все стоял, глядя в небо, подставляя лицо и руки под капли.