«Свет. Пусть она увидит мой свет».
Дей выдохнул, сосредотачиваясь. Слова слетали с губ, оседая в пространстве тронного зала туманом. В груди всколыхнулось забытое ощущение… свобода.
Магия Истины шла от сердца. В ней не было фальши, сквозившей в искусственно сложенных заклятиях Иных волшебников. Можно было перепутать слова, забыть их, но вложить душу и создать чары, разящие лучше меча, разрушающие больше, чем речи демонов.
В зале становилось светлее. Дей говорил медленно, распевно, и его заклинание крепло, заполняя собой пространство, поглощая темноту:
Ла́и а-и́ айвэ́но,
Тэ́ла аве́о – шахт.
А́́лэ дар тэ́лья зэ́о,
Ри́да ама́ инда́рт.*
*неточный перевод на селестский:
Песня твоя очевидна,
Каждое слово – ложь.
Свет дальних звезд увидев,
Правду мою поймёшь.
Один из кинжалов Мариты Тайо со звоном упал на пол. Женщина попыталась заслониться от света, и перестала видеть вовсе, ослепленная звездами иных миров.
Дей смотрел на нее со стороны, завершая чары и ставя защитный купол. Магия не задела своего создателя, потому он не видел звезд, на время ослепивших Истину. Еще десяток секунд оставалось на восстановление.
«Нужно придумать, как отсрочить…»
Волшебник перебросил посох из руки в руку, уходя в сторону от брошенного наугад кинжала.
Задержал взгляд на пальцах, на тыльной стороне ладони… Вспомнился отец. Вздувшие вены, напряженность. Остановка времени. Способность сильнейших магов, канувших в Висп?
«Он Истинный… Получается, я тоже? Смогу ли замедлить время?»
Столько раз пытался, а отец только посмеивался:
«Доживи до тридцати, до пограничного возраста, и тогда, может, получится», «Недостаточно сильный, даже со стрелками часов не управишься», «Этому учатся годами. Если ты, конечно, не Истина, тогда – дерзай».
– Я смогу, – прошептал Дей, отбрасывая в сторону посох, открывая разрыв пространств, в котором артефакт и скрылся, рассыпав напоследок крохи магии в воздухе. – Это остановит Мариту на какое-то время…
Закрыл глаза всего на мгновение, и тут же ощутил вспышку боли. Кинжал Истинной все же попал в цель.
Дей, не раздумывая, выдернул его из раны на животе. Ткань вокруг нее быстро напиталась кровью, и теперь прилипала к коже. Волшебник приложил руку, пытаясь использовать исцеление, но магия снова не слушалась. Дрожащие пальцы коснулись края раны. Мужчина с удивлением осознавал: «Мне почти не больно. Я истеку кровью и не почувствую этого?»
Кинжал вонзился в плоть в том самом месте, которое кровоточило в отражении Дейхада там, дома. Совпадение или судьба? Этого маг не знал.
На смену кружащей голову свободе пришла темнота, которая была видима только Дею. Эта пелена перед глазами не давала ему дышать, путала мысли. Мир вокруг стал красным.
Волшебник давно не ощущал в себе этой всепоглощающей злости. Думал, что в последние несколько лет заглушил ее, и вот снова – готов сорваться, готов перейти черту.
Дейхад поднял взгляд на Мариту. Глаза напротив – такие же зеленые и холодные. В них больше не было сочувствия, только насмешка и жажда крови. Истинная не собиралась отступать. Как отец, она готова была сделать все ради победы, означавшей смерть другого волшебника.
Тэ́лья дарэ́н ани́ктен
Ре́у сигнэ́ум ма́рна
Ни́сса а-и́ ва-лэ́ттен
Авэ́о Дейхад эва́ра.**
**крайне неточный перевод с танейского:
Звезды давно погасли,
Свет заслонили тени.
Тебя не минует опасность,
О, ослепляющий, внемли!
Волшебник вслушивался в слова Мариты. Некоторые были неясны, но общий смысл понятен: женщина использовала еще одно теневое заклятие, в противовес его свету. Истинная перешла на танейский язык. Опасность росла с каждой минутой.
У Дея потемнело в глазах. Нахлынувшая злость уступила место тревоге. Теперь пришел его черед терять себя в пространстве, слепнуть от мрака.