Не видеть было невыносимо страшно.
«Сюда бы хоть лучик света», – испуганный шепот возрожденных воспоминаний заглушил все рациональные мысли, оставив лишь ужас.
Дей душил в себе этот несвойственный взрослому страх, ведь всегда, даже с закрытыми глазами, мог чувствовать свет. По вечерам лучи Ниреу провожали день, а ночью всходила Нарна, окрашивая мир в холодные, приглушенные цвета.
Волшебник боялся кромешного мрака, того, что был за гранью жизни. Увидев его в однажды, Дей больше не мог оставаться в полной темноте. Как и библиотека в доме Николаса, она напоминала о смерти.
Безысходность и паника, вызванные этой темнотой, были врагами, с которыми Дейхаду Кхазэ очень редко удавалось справиться.
Полная тишина. Ни шороха, ни скрипа. Только в груди неровно билось сердце. Лишь оно да частое прерывистое дыхание на грани срыва напоминали магу: «Ты еще жив. Это не смерть. Это не смерть. Это. Не. Смерть». Закрыв лицо руками, Дей отгородился от всего мира, оставшись наедине со своим страхом.
«Успокойся. Это не она. Не та темнота. Я чувствую все. Боль… боль настоящая. Запахи… аура Мариты Тайо, эта мята, все еще здесь. Близко. Настолько, что…»
Мощный удар магии отбросил Дея к стене. Воздух выбило из легких. Закружилась голова.
«Я вижу», – тревога, нараставшая в душе, теперь утихала; медленный вдох, медленный выдох – лишь бы успокоиться.
Только бы сердце не выпрыгивало из груди. Себя не обманешь. Все его существо помнило, что умирать – это больно и страшно. А за гранью для таких, как он – безграничная тьма, холоднее звезд и тише безмолвия.
Взорвалось болью левое плечо. Еще один кинжал достиг цели.
– Ты бесконечно можешь ставить защиту, Персивальд, но знаешь ведь, что от смерти она не спасет.
Новый удар об стену, от которого голова налилась тяжестью. Дею показалось, что на мгновение он закрыл глаза.
Магия покидала его вместе с силами. С каждым вдохом было все труднее. Два чувства: боль и усталость, – дурманили мысли. Но где-то на границе почти отключившегося сознания все еще металось: «Я должен защитить семью. Что бы ни пришлось сделать, оградить от тьмы».
Дей очнулся. Словно по щелчку невидимых пальцев, открыл глаза, чтобы увидеть напротив волшебницу, приподнявшую его за ворот рубашки.
Как оказался в таком подвешенном состоянии – не помнил. Да и разве это было сейчас важно?
Спиной чувствовал металл: оставшиеся кинжалы холодили кожу, но Истинная будто чего-то ждала. Она не спешила добить Дея, только с усмешкой наблюдала за его беспомощностью.
Ама́ не́ра хаэ́са
А-и́ ри́вада дей.
На́о хо, хад, ари́сса,
Хии́ро а-и́ ондэ́.***
***неточный перевод с танейского:
Мое проклятие сломит
Твою слепую борьбу.
Отдай же, волшебник, волю,
Узри, как тебя убьют.
– На мне уже лежит парочка проклятий, – через силу улыбнулся Дейхад. – Еще одно в коллекцию хотите добавить?
Не отводя взгляда, правой рукой нащупал на полу рукоять одного из кинжалов – того, что попал в живот. Сжал ее похолодевшими пальцами.
– О, ты еще не понял, Персивальд, – промурлыкала женщина, наклоняясь к его уху, – эти чары специально для тебя. Ты умрешь рядом с сильнейшим из своих артефактов.
«Для меня, – спину прошиб холодный пот. – Значит, знала про старое проклятие. Если осознанно наложить друг на друга две схожих смертельных ловушки, считай, мне точно конец. Она знала, с чем будет совмещать. Она все это время знала!»
Виском коснулся каменной стены. Взгляд вниз: Дей увидел левую руку, ткань рубашки на которой уже пропиталась кровью. Правая ладонь крепче сжала кинжал.
«Пока еще слушаются пальцы…»
Все тело было напряжено. Дей резко отстранился, не обращая внимания на кинжалы, оцарапавшие кожу. Будто появились силы сделать последний, решающий удар. Блеснуло в свете свечей наточенное лезвие в руке волшебника, и вонзилось в плоть.
Рука Мариты отпустила ворот рубашки, и Дейхад почувствовал, как вонзаются в спину кинжалы. Как входит металл рядом с лопаткой, как боль прошивает правое плечо и бок.