Я чувствую его злость и непонимание, но ощущения заглушают собственные эмоции.
– Она не могла, – отчаянно мотаю головой; в этот момент в первый раз не верю ему, – она не могла!
Отец пытается удержать меня за плечи, привлечь к себе, погладить по растрепанным длинным волосам, но я отступаю. Наверное, впервые в жизни отстраняюсь от заботы родного человека.
В моей широкой, но все же такой маленькой детской душе не помещается столько печали. Не готовый делить ее с отцом, чувствуя, что это еще больше разобьет его, я вырываюсь из объятий. Просто подныриваю под руку, разворачиваюсь и выбегаю прочь, навстречу обжигающей звезде Ниреу и холодному ветру, которые смогут если не унять, то хоть немного притупить боль, пульсирующую в сердце и готовую взорваться криком.
<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<<>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>
«Он злился, когда умерла мама. Никогда не понимал этого, но, возможно, причина не та, которую я надумал себе в детстве? – Дей смотрел на Мариту Тайо, своего врага, и в голове все ярче горела мысль: – Для отца предательство близкого человека могло равняться смерти. Но почему он ничего не рассказал за столько лет? Нет, это все бред. Она обманывает меня».
Однако сомнение, зародившись в душе, уже расползалось по венам. Дейхад не мог отрицать очевидное: ауры матери и Мариты были пугающе схожи. Было глупо не прислушиваться к себе, раз уж, в отличие от большинства магов, он чувствовал подобные вещи.
В Истинной волшебнице угадывались знакомые черты, которые он заметил только сейчас. Дей каждый день видел их в зеркале, расчесывая длинные чёрные волосы и поправляя рукава белой рубашки. Зелёные глаза и кошачья грация, полуулыбка и легкий прищур.
«Змейка», – снова голос Анира из воспоминаний навевал тоску, но он был прав – этот взгляд был таким же, как у самого Дея.
– О, ты так уверен в этом, дорогой? – Марита усмехнулась, отнимая руку от раны.
Дейхад смотрел на то, как она исцеляется, затягиваясь, оставляя лишь небольшой шрам на животе. Регенерация оборотней, усиленная магией Истины…
– Допустим, я верю вам. За время нашего разговора вы ни разу не соврали, даже в заклинаниях были честны, и в своем желании убить меня – тоже, – сказал, наконец, волшебник.
Мышцы все еще были напряжены. Затекла спина. Подвешенное состояние на границе времени действовало на нервы. Но Дейхад Кхазэ не собирался так просто сдаваться.
Мысль о том, что он мог убить родного человека Темными и Истинными заклинаниями, гнал прочь.
Марита Тайо была той самой мамой, которая готовила Дею завтрак по утрам, заплетала его волосы в тугую косу, пела колыбельные на непонятном языке… Сейчас это было неважно.
Детские воспоминания остались позади. Дейхад смотрел в глаза врагу. Женщине, захватившей замок Никты и убившей королеву Афэйну. Перешагнувшей черту, до которой маг ещё мог отступить, дать ей шанс всё исправить.
Искупить смерть и предательство было невозможно.
– Наше родство ничего не значит, – улыбнулся Дейхад Кхазэ, и едва натянувшаяся между ним и матерью ниточка со звоном порвалась – он не отступит теперь, кто бы ни стоял перед ним. – И, в конце концов, вы проиграете этот бой. Не важно, сколько крови мне придется потерять от вашей магии. Я выйду отсюда, – отчаянный глоток воздуха, – и солдаты короля тотчас же будут оповещены обо всем. Возможно, охота уже объявлена. Отец не закроет глаза на нападение оборотней, будь вы хоть сто раз его женой или моей матерью.
– Вполне в духе Денакора, – мурлыкнула женщина.
Кинжалы медленно входили в плоть, не давая забыть о том, что Дей жив только благодаря застывшему времени. Это была не его магия. Часы стояли по воле Мариты Тайо. Прикрыв глаза, она произнесла:
– Думаю, тебе не хватает стали. Ты потерял много крови, Персивальд, – и, взяв в руки последний, двенадцатый кинжал, по рукоять всадила его в рану на животе волшебника.
Дей дернулся, но сдвинуться не смог, удерживаемый магией Истины.
«Она не может вечно контролировать время. Нужно заболтать ее, дождаться, пока устанет… Ага, конечно, как я ее смогу заговорить? Сейчас бы в обморок не упасть. Много крови потерял. Скверненько складывается».
– Почему… вы меня не добьете? – тихий голос Дея все же нарушил наступившую на какое-то время тишину.