Олег медленно выдохнул.
Она знала этот момент. Вот еще мгновение назад думал о той, другой. А уже сейчас чувствует только её руки, ждёт только её ласки. И она ему их сегодня подарит. Что там его будоражило последние дни?
Эксперименты мистера Грея из скандального кино?
Будут ему сегодня эксперименты…
Чёрта с два он её бросит после этого.
Через час, изрядно уставшая, она ждала, когда за Олегом захлопнется дверь в ванную. Встала с измятой постели, отбросив ногой свой скомканный шелковый шарф и галстук Олега. На комоде, между рамками с фотографиями, аккуратно спрятался ее телефон. Остановив программу съемки, она заглянула во вкладку «галерея», самодовольно ухмыльнулась. Ловко подцепив брошенный любовником пиджак, достала из внутреннего кармана панель смартфона, быстро активировала экран и посмотрела последний набранный номер.
Набрала со своего сообщение, стерла текст, прикрепив к письму семь самых подходящих с ее точки зрения снимков. Нажала зеленую кнопочку.
Убедившись, что сообщение отправлено, убрала телефон в сумочку, а сотовый Олега вернула в карман. Бросила пиджак на прежнее место.
Оценив обстановку, направилась в ванную.
Чуть приоткрыла дверь и, просунув в образовавшуюся щель стройную ножку, прощебетала.
— Котик… А я ещё не все сюрпризы тебе показала.
Глава 5. Золотая клетка
Наконец, она осталась одна.
Не раздеваясь, легла на диван, положив ноги на подлокотник — не очень удобно, но ей всё равно.
Обрывки фраз, буквы сложились в вопрос, который повис над её изголовьем, подсвечивая его изумрудно-красным маревом: «За что?»
Что она, Стеша Сомова, двадцати трех лет от роду, умница и отличница по жизни, послушная дочь и верный товарищ, сделала не так?
«Всё, что нас не убивает, делает сильнее. Отлично. Новость об измене Олега меня не убила. Значит, сделала сильнее. Для чего? Какие планы у Всевышнего на меня, чтобы провести через эту грязь и мерзость? Через вот этот взгляд матери и слова „Что ты там такое натворила“?»
Телефон вздрагивал и гудел, не переставая. Пришлось встать и выключить.
В дверь требовательно постучала мать:
— Степанида, открой немедленно! Что за глупые выходки?!
Стеша тупо уставилась на ручку и включила магнитофон громче. Стоял как раз диск группы «Ария». «Есть точка невозврата из мечты». «Это как раз про меня», — Стеша опять легла, закрыла глаза.
Мерзко не то, что он полюбил другую: от этого никто не застрахован. Мерзко враньё. Грубое и систематическое. Заставлять её звонить строго по времени, встречаться в строго отведенные дни, строить совместные планы, предлагать платье, в котором ей следовало предстать перед будущей свекровью…
Тихо стучали ходики настенных часов, доставшихся от прабабушки, мать хотела выбросить их, Стеша спасла, спрятав в своей комнате. Деревянная кукушка выглянула из своего домика, прокукукала десять раз. Закат за окном медленно остывал: над горизонтом стелилась тонкая малиново-красная полоса, утопая в угольно-чёрном.
Острое чувство одиночества овладело Стешей.
Она слышала, как вернулся с работы отец.
Закрывшись на кухне, родители долго о чём-то разговаривали. Впрочем, девушка знала, о чём. И о ком. Устало закрыла глаза, прислушиваясь к пустоте, очутившейся в душе.
— Таня, я тебя просто не понимаю! — донеслось сквозь эту пустоту. Словно мостик из небытия.
Неразборчивый шёпот матери в ответ.
— Так показалось или целовался? — громогласно прогремел он. Снова возбуждённый шёпот матери. Стеша разобрала слова «он говорит» и «недоразумение».
Девушка распахнула глаза, вся обратилась в слух. Голос отца, суровый и отчетливый, разрезал сонный полумрак благоустроенной квартиры:
— Я не знаю, что ты там себе придумала. Но вот что я тебе скажу, — он сделал ударение на слове «я», — Степанида не на помойке себя нашла, чтобы сопли за этим упырем глотать пока он по девкам бегать будет. Ещё чего не хватало! И тебе, как матери, должно быть стыдно, что ты сейчас здесь со мной чаи распиваешь, а должна быть там, с дочерью…
Он что-то ещё говорил, теперь уже тихо и отрывисто. Послышались всхлипывания матери. Стеша села.
А в следующий момент, узкая полоска света скользнула по паркету, и в комнату к дочери вошел Андрей Иванович.
Замер на пороге, привыкая к темноте.
Прошёл внутрь, присел рядом с дочерью на диван, устало вытер лысину.
— Дочь, мне мама всё рассказала, — он помолчал. — Ты мне скажи — правда, целовался?