— Что это было? — вернувшись в расположение, спросил Генрих у Мозеса. — И что значит «сабон»?
— Мыло, — ответил Мозес.
— Мыло? Не понимаю, причем тут мыло? — удивился Генрих.
— И мне что-то такое говорили, — сказал Давид. — Детишки пальцами показывали и повторяли это слово.
— Они нас презирают, — нехотя сказал Мозес. — Эти женщины между собой обсуждали, какие мы никчемные и что хорошо бы для нас отдельную столовую построить. Старшая, та вообще сказала, что жалеет, что нас Гитлер всех в мыло не превратил. Мол, мы ни на что не годимся, шли на убой как скот. И все в таком духе.
— Так вот оно что, — покачал головой Давид. — Занятно…
— Вы слышали? Слышали? — слова Мозеса услышал кто-то из второго звена и вскоре весь взвод возмущенно шумел, обсуждая новость.
— Что за шум? — у палаток как из-под земли вырос командир. К нему кинулись с вопросами.
— Это правда, — ответил командир. — Есть такое мнение.
— И ты тоже так думаешь? — Саша, единственный, кого не задело пренебрежительное отношение со стороны старожилов, улыбался.
— Я думаю, что каждый, кто готов стать со мной плечом к плечу и защищать нашу землю от врагов, мой брат. Те, кто над вами смеется, сами когда-то сюда приехали. Или их родители приехали, это неважно.
— Так что ж они так, а? — проворчал кто-то. По голосу Генрих узнал того, что вчера все время жаловался. Оказалось, что это не кто иной, как бывший капо — тот воспрянул, ожил и уже, наверное, забыл, как его чуть не выбросили за борт.
— Вы должны понять, что не пришли на пустое место. Все, что вы вокруг видите, все это создано трудом этих людей. Они много и тяжело работали. Для них вы дармоеды, прибывшие на все готовое. И они в чем-то правы, ведь вы могли приехать сюда до войны, как сделали настоящие патриоты Сиона. Раз вы этого не сделали, за что вас уважать?
— Несправедливо! — выкрикнул бывший капо. Взвод одобрительно заворчал.
— Несправедливо? Я думаю, вполне справедливо. Уясните раз и навсегда — вы пока никто. Пока вы не показали себя, не заслужили уважение, вы никто. Работайте, покажите, на что способны, — Цви наклонился вперед и криво усмехнулся: — Если вы, конечно, хоть на что-то способны. И вы увидите, что отношение к вам изменится. Работайте!
После отбоя в расположении взвода закипели жаркие споры. Отбившись, солдаты народ высыпал из палаток и рванул на пятачок за палатками. Кто порасторопнее, занял место на бревне, остальные стояли. На стол поставили несколько керосиновых ламп.
— Они нас ни во что не ставят! Их бы в концлагерь, я бы на них посмотрел! Да что они о себе возомнили! Кучка крестьян, которые сроду дальше своей навозной кучи носа не высовывали. И у них еще хватает наглости называть нас мылом! — возмущались одни. Действительно, слышать от каких-то крестьян о своей якобы неполноценности было обидно. Особенно приехавшим из европейских столиц, людям с высшим образованием, утонченным и культурным, или хотя бы считающим себя таковыми.
— А я считаю, что они правы, — не соглашались другие. — Мы должны забыть о прошлой жизни и начать с нуля.
— С нуля? Опуститься на их уровень? — возмущенно кричал один из второго звена, инженер из Гамбурга. — Да они же идиоты! Вместо того чтобы радоваться, что хоть кто-то приехал им помочь, они ругаются. У них тут от жары все мозги давно выкипели. Вот смотрите, одиннадцать вечера, а на дворе жара. И это в мае, а что будет в июле? Неудивительно, что они с ума посходили. Если бы не война и не проклятые наци, никогда бы я сюда не приехал! Никогда! Тут же невозможно жить! Если бы я знал…!
— Знал бы прикуп, жил бы в Сочи. Тебя послушать, так Гитлер лучший друг сионистов, — хохотнул Саша.
— Чтооо? — инженер выпучил глаза. В палатке стало тихо, Сашина реплика заставила всех замолчать. Генрих в ужасе закрыл глаза, ему показалось, что сейчас на них опять все накинутся.
— Ладно, не будем о грустном, — Саша примирительно поднял руки. — Вот ты лучше подумай, ты заводы здесь видел? Или, может, фабрики?
— Не видел. И что?
— А то, что инженерить тебе негде будет. Страна-то аграрная, да и то — вот земля, гляди, — Саша наклонился и набрал горсть земли. — Видишь, она красно-коричневая?
— И что? — снова выпучил глаза инженер.
— И то, что ты еще пойди на такой земле что-то вырасти. Семь потов сойдет. Прибавь к этому то, что здесь с водой тяжело. Так что на вашем месте, я бы отнесся к труду этих крестьян с большим уважением.
— Что ты этим хочешь сказать? — подал голос бывший капо.